– Я же извинилась, Гриша! Ты слишком строг ко мне! Ты говоришь, что тебе тяжело и необходимо время, чтобы свыкнуться, а меня такой привилегии лишаешь? – продолжала она нападать, сбиваясь и сверкая глазами. –Я должна сразу стать понимающей и принимающей и делать вид, что ничего не произошло?! Я сорвалась! Я осталась одна на Новый год! Ты ничего не объяснял!

– Ты пришла к матери моего ребенка и угрожала ей, Виталина. Здесь ты быстро сориентировалась. Я не намерен терпеть твои взбрыки. Расстанемся по-хорошему, – снова предложил я миролюбиво, но твердо. Не хотелось, чтобы разгорелся скандал. – У нас с тобой всегда были ровные взрослые отношения.

– С тобой?! Взрослые! – фыркнула Виталина, закатывая глаза. – Не задумывался о ребенке, пока его тебе под нос не сунули! Бизнес несерьезный, как будто тебе двадцать!

Ну всё, змее на хвост наступили, пошла в наступление. Что еще выволочет из тени на свет божий? К чему еще придерется? Я выпрямился и скрестил руки на груди, вставая в защитную позу. Всеобщее неприятие моего бизнеса начало порядком утомлять. А то, что Виталина решила ударить на прощание побольнее, нисколько не удивило. Другого я от нее не ожидал. Сейчас читал эту женщину как раскрытую книгу, хотя она очень хорошо прятала свои темные стороны.

– Можешь найти себе взрослого. Я же не против, вперед! – мотнул головой, благословляя. – Только сначала сама повзрослей и будь последовательной. Уходя – уходи.

– Гонишь меня, да? – вздернула она подбородок, злобно прищурившись. – Даешь понять, что мне нечего делать на семейном сборище? Я, вообще-то, с твоими родителями в хороших отношениях! Они пригласили меня и они мне рады! И с твоей сестрой я нормально общаюсь!

– Вита, не нужно пафоса, – с усталым вздохом попросил я, – вот только не нужно мне рассказывать, что ты будешь к ним ходить в гости, когда мы расстанемся. Ты цепляешься за соломинку. Я провожу тебя, пошли.

Кажется, слова про соломинку стали для Виталины последней каплей. Услышав их, она выпучила глаза и затряслась, не в силах найти слова для продолжения нашего разговора. Резко развернулась, схватила сапоги, усаживаясь на тумбу и быстро обуваясь. Потом подскочила и с шумом толкнула дверь.

– Не нужно провожать! Я способна сама дойти до машины!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Проводив Виталину, я ощутил, что стало легче дышать. Войдя в гостиную, не обнаружил практически никаких изменений, но, внимательно вглядевшись в лицо Лизы, понял, что ее напряжение ослабло.

Конечно, от ухода Виталины мало что поменялось, родители не стали относиться к ней мягче, она не избавилась от неловкости, а Кирюха не осмелел в мгновение ока, но тем не менее моей бывшей девушке нечего было тут делать. Внутри я ощущал равновесие. Понимал, что поступил правильно.

Сейчас на наших глазах строилась семья. Очень медленно, буквально по кирпичику, но всё же строилась. Посторонним тут не было места.

Отец посмотрел сначала в окно на отъезжающую с диким визгом тормозов машину Виталины, потом на меня, нахмурившись, а потом кивнув, будто бы одобряя. Ничего себе. Неожиданно.

Вряд ли ему нравилась Лиза в качестве моей девушки, но и к Виталине он не проявлял особой любви. А вот мама к ней хорошо относилась и сейчас явно расстроилась, что они даже не попрощались. Посмотрела на меня с упреком, но промолчала.

Я же был рад хотя бы тому, чтобы избавил Лизу от присутствия неприятного ей человека, как и обещал.

Оставался еще один человек, которого я бы с радостью вытолкал взашей, чтобы не отсвечивал. Недородственничек выбешивал одним своим видом.

Увидев моего сына, отцовский крестник скривился так, что совершенно и полностью оправдал свое прозвище. Я посмотрел на его наглую рожу и гадко ухмыльнулся, ведя с ним воображаемый диалог.

Что, засранец, не ожидал, что часть наследства перетечет в чужие руки? Уже надеялся заграбастать себе все Черкасовские миллионы, обрюхатив мою сестру? Я мысленно рассмеялся, пытаясь хоть как-то подавить гнев при виде него. Костьми лягу, чтобы избавиться от этого полудурка, пытающегося внаглую влезть в нашу семью.

Только как доказать влюбленной Юльке, что у Лимона лишь меркантильные интересы? Убедился на собственной шкуре, что мы не властны над своими чувствами, они затмевают здравый смысл. Даже разумная и зрелая Виталина съехала с катушек и не смогла совладать с собой. Что говорить о романтичной Юльке?

Я перевел взгляд на Лизу, обнимавшую нашего сына.

Они сидели возле елки и продолжали разбирать подарки.

– Ну как вы тут? – подошел я к ним, усаживаясь на пол и разглядывая счастливое лицо сына.

Между бровей Лизы залегла складка. Она явно была недовольна.

– Столько подарков… Это ни к чему, – посетовала она, отодвигая в сторону не распакованные коробки. Я чувствовал, что она готова прочитать мне лекцию о воспитании ребенка, о том, что его нельзя баловать и нужно во всем знать меру, но вместо этого она метнула взгляд на моих родителей и промолчала.

Мною овладело странное чувство. Захотелось перешагнуть несколько фаз и сразу же достигнуть финала. Его я увидел четко, как будто ничего другое не было в принципе возможно.

Видел нас троих одной семьей. Я хотел создать семью с этой колючей женщиной и стать настоящим отцом этому маленькому мальчику, который так доверчиво сейчас смотрел на меня и что-то тараторил об игрушках и книжках.

Я улыбался как дурак и пялился на Лизу, совершенно не воспринимая окружающую реальность. Казалось, счастье – вот оно, совсем рядом. Нужно только заставить Лизу развестись с мужем и забрать себе, как бы эгоистично это ни звучало. Хотелось просто сказать: моя и точка...

Я зажмурился и тряхнул головой, пытаясь избавиться от этой навязчивой мысли. Такой странный приступ самоанализа вызвал раздражение. Между нами еще столько препятствий и недосказанности, чтобы вот так запросто их отбросить и думать о совместном будущем. Так не бывает. Нужно решать проблемы по одной. Ведь к самой главной мы даже не подобрались – Кирюха еще не знает обо мне правду…

Отец, волнуясь совершенно непривычно для него, взял ребенка за руку и увел показывать свою коллекцию игрушечных кораблей. Сколько себя помню, он всегда из командировок привозил какой-нибудь небольшой кораблик, будь то фрегат с яркими парусами или несуразная серая подводная лодка.