– Смотри, Лиза, – Елена Павловна раскрыла альбом и повернула ко мне, начав рассказывать о каждой из фотографий. – На этой Гришеньке шесть лет, они с отцом тогда ездили на рыбалку, и он в первый раз смог сам поймать карася! А это его первый звонок… А это наш старый дом. Вот, смотри, Гриша на прогулке. Здесь ему столько же лет, столько сейчас Кирюшке!

С фотографии на меня глядел мальчишка с ободранными коленями и абсолютно такой же улыбкой, как у моего сына. Вот уж действительно чудеса генетики!

– Потрясающе похож! – только и смогла сказать я вслух.

– Теперь ты понимаешь, почему у нас нет сомнений? – свекровь впервые тепло улыбнулась и посмотрела мне в глаза. – Мы всегда мечтали о внуках, но наши дети так бы и не поторопились, если бы Антон не выставил то дурацкое условие. Тогда я была против и считала это глупостью. Кто же знал, что муж окажется прав.

– Понимаю… – я вздохнула, потому что совесть неумолимо начала покусывать мои и без того расшатанные нервы. Стыдно, что я скрывала столько лет ребенка от семьи, которая так ждала его.

– Лиза, и все-таки я не могу не спросить… – начала свекровь и, дождавшись одобрительного кивка, продолжила: – Почему ты умолчала о ребенке? Ты ведь знала, что у Гриши богатый отец? Почему не пришла к нам и не попросила помощи? Лишила ребенка положенных ему благ, его жизнь могла бы быть совершенно другой. Гриша, конечно, непутевый у нас, и этот его несерьезный бизнес…

– Елена Павловна, вы зря недооцениваете его клуб, – я не сдержалась, бросившись на защиту Черкасова. – Я, конечно, тоже не в восторге от его ночного образа жизни, но поверьте, это не так просто – содержать подобное заведение и… – Мне хотелось вступиться за Черкасова и обосновать свою точку зрения, но я не могла подобрать слов, поэтому решила пока ответить на предыдущие вопросы: – Я знала, что Гриша… что у него далеко не бедные родители, но… так вышло, что он очень сильно меня обидел. Сейчас мы выяснили, что произошло недоразумение, но тогда я была молодой и глупой…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она понимающе кивнула, придав мне смелости для дальнейшего рассказа.

– Когда я узнала, что беременна, очень долго сомневалась. Гриша на тот момент ничего мне не предлагал и ничем не был обязан. Мы с ним не встречались, это была всего лишь одна случайная ночь. Потом я видела Гришу с другими девушками. Рожать ребенка было только моим решением, и я не считала, что мне кто-то что-то должен. К тому же я очень боялась, что он будет настаивать на аборте…

Я замолчала, чувствуя, как отступает напряжение. В глазах Елены Павловны я увидела смятение, но ее рука, накрывшая мое запястье, как будто дала необходимую поддержку.

– Я понимаю тебя. Как женщина женщину, – тихо призналась она и тут же посуровела. – Но не могу простить за то, что мы столько лет не знали о внуке… Пока не могу. Но очень надеюсь, что в дальнейшем вы с Гришей будете растить Кирюшку вместе.

– Об этом мы даже не думали, – быстро сказала я, решив быть честной до конца.

– Но как вы планируете дальше растить ребенка?

– Всё очень сложно, – я покачала головой, – мне не хотелось бы об этом говорить… По крайней мере сейчас.

– Ладно, – она тяжело вздохнула. – Нужно собрать посуду и кое-что подготовить на вечер, – свекровь загадочно улыбнулась, и я поняла, что родители Черкасова задумали еще сюрпризы. Господи, и как это всё пережить?

Мне безумно хотелось к сыну, но и не предложить помощь в уборке я не могла.

– Давайте я вам помогу? Мне совершенно нетрудно и будет полезно занять руки… – робко предложила я.

Она коротко кивнула и пошла к двери, а я отложила альбом на стол и, подавив тяжелый вздох, отправилась за ней.

Внизу, собрав часть тарелок из красивого белого фарфора, украшенного золотым узором, я шагнула и вдруг зацепилась носком за край испачканного кровью Лимона дорогого ковра, оступилась, и три тарелки выскользнули из рук и полетели на пол.

В голове тут же пронеслась мысль о том, что точно так же, вдребезги, сейчас разлетается моя привычная жизнь. Я только и успела, что ойкнуть, и тут же опустилась на колени, судорожно пытаясь собрать разбитую посуду.

Было трудно оставить Лизу с отцом и матерью, но я должен отвлечь сына, чтобы они могли поговорить без него. Лучше, конечно, если бы и я присутствовал на этом разговоре.

Зная его манеру общения и в большинстве своем приказной тон… Лиза и так дико переживает, а если они успеют поругаться за это время, она непременно захочет уехать. И я обещал увезти их с сыном, если ситуация накалится до предела.

Только стоит ли откладывать неизбежное? Есть ли смысл уезжать, чтобы потом возвращаться и обсуждать то же самое? Ничего не изменится.

Ладно, побудем здесь одну ночь… Хотя я бы остался на все праздники. Ведь если я увезу Лизу и сына, мы расстанемся на пороге ее квартиры, а в моей голове никак не рисовалась картинка, как я прощаюсь с этими двумя людьми, которые для меня ничего не значили буквально пару дней назад, и возвращаюсь в свою одинокую холостяцкую берлогу. В свою одинокую бессмысленную ночную жизнь...

К счастью, сын быстро отвлек от тяжелых мыслей.

– Дядя Гриша, давай строить крепость! – он подергал меня за рукав со счастливой улыбкой.

– Малой, а ты сможешь строить? Рука не болит? – спросил я с опаской, глядя на место ушиба.

Кирюха насупился, став похожим на надутого пингвина.

– Ты как моя мама! Она вечно со мной возится, переживает, а я уже не маленький! Рука давно прошла, смотри! – воскликнул он и несколько раз согнул и разогнул конечность, демонстрируя ее подвижность.

– Мамы они такие, они всегда переживают, – усмехнулся я понимающе и подмигнул. Сердце замерло в груди, когда я задал следующий вопрос:

– А как твой папа? Он тоже с тобой возится?

– Папа постоянно занят, часто уезжает и всё время сидит за компьютером, – с грустью пожаловался мальчик. – У него много друзей в интернете, они устраивают исторические реконструкции, и папа ездит на фестивали.

Странно. Разве заработаешь реконструкциями? Это вроде как театрализованные представления, которые, наоборот, требуют немалых вливаний. Может, он параллельно системным администратором работает? Эти ребята вечно сидят за компом, но бабло гребут лопатой.