– Выбор в больничном магазинчике небольшой, – извинился он. – Мы купили цветы, но нам не разрешили пронести их в палату интенсивной терапии. – Он повернулся к Макани. – Они в моей машине. Один букет, конечно же, для тебя.

Бабушка Янг поблагодарила Криса, пока он привязывал шарики так, чтобы она могла их видеть. Кроме случайных гирлянд цветов и букетика орхидей, который ее бывший парень приколол к корсажу ее платья на бал в одиннадцатом классе, Макани никогда не дарили цветов. Она украдкой улыбнулась Олли, но он избегал ее взгляда. Она помрачнела. Он знает. Полиция открыла ее дело, и теперь Крис и Олли знают. Ее сердце заныло.

– Я должен поблагодарить вас, – Крис подошел к кровати бабушки Янг. – Если бы вы не вернулись тогда домой… – Он не смог закончить свою мысль.

Бабушка Янг едва заметно покачала головой:

– Они сами себя спасли. Я лишь помешала.

Он улыбнулся и мягко рассмеялся:

– Мой брат рассказал другое.

Олли не отрывал взгляда от пола. Макани решила помочь ему избежать смущения.

– Вы его уже поймали? – Ей не нужно было уточнять, кого.

Светлые брови Криса сомкнулись на переносице, его лицо помрачнело.

– Еще нет. Здесь вокруг много мест, чтобы спрятаться, но он не мог далеко уйти. Скорее всего, засел в чьем-то амбаре или зернохранилище. – Крис выглядел раздраженным и замолчал, пытаясь взять себя в руки. – Все его ищут, знают его приметы. Мы скоро его поймаем, обещаю.

Он спросил бабушку о самочувствии.

Олли знает. Крис знает. Все узнают.

– Сколько наложили швов? – спросил Крис.

У Макани ушло мгновение на то, чтобы понять, что вопрос адресован ей.

– Двадцать шесть, – она и не осознавала, что все это время прижимала к себе раненую руку. – Ничего страшного.

– Твое мнение на этот счет явно отличается от моего.

Крис говорил спокойно, но у нее перехватило дыхание.

За дверью медсестра прокатила что-то громоздкое по коридору. Звук заставил бабушку Янг снова открыть глаза. Ее взгляд упал на Олли, и она попросила его подойти.

Он нехотя приблизился. Каждый шаг он делал осторожно, и Макани вспомнила о его порезанных ступнях. Он прикусил кольцо в губе, и этот жест открыл правду: он нервничал из-за бабушки Янг. Не из-за нее. Он выглядел встревоженным, потому что бабушка видела его голым в своем доме.

Макани почувствовала временное облегчение, когда та потянулась к нему. Олли взял ее за руки.

– Спасибо, – сказала она со свойственным ей нажимом, вкладывая всю себя в эту благодарность. – Я так рада, что ты был там.

Глаза Криса, несмотря на профессиональную выдержку, наполнились слезами. Олли кивнул и поднял выше дрожащий подбородок.

Бабушка Янг, все еще сжимая его руки, потрясла их. Макани глубоко вздохнула.

– Ладно. Вот так. – Она повернулась к Макани и в замешательстве спросила:

– Который час?

* * *

В ничем непримечательной комнате ожидания больницы Олли достал телефон Макани. Он спрятал его в кармане толстовки.

– Я забрал его до того, как полиция успела конфисковать. Они все равно запросят твои переписку и звонки.

Крису нужно было задать бабушке несколько вопросов, так что их попросили выйти. Глаза Макани расширились от изумления, когда Олли протянул ей телефон.

– Спасибо.

– Думаю, тебе пришли сообщения, – усмехнулся Олли.

Она ввела пароль, и тут же появились десятки сообщений от Дэрби и Алекс: «Ты в порядке?», «Где ты?», «Нам так жаль, что мы подозревали Олли!!!». Пролистывая их, Макани успокоилась, но вдруг вспомнила про телефон Родриго. Написал ли Дэвид ему тем страшным утром, чтобы отвести от себя подозрения? Какой человек мог убить своего лучшего друга? Возможно, они никогда и не были друзьями.

Макани написала Дэрби и Алекс, что она в безопасности и перезвонит им позже. Она не могла обсуждать произошедшее прямо сейчас. Не сегодня. Хотя и буравила взглядом кнопку «позвонить» рядом с номером мамы.

Олли заметил ее сомнения.

– Лучше позвони.

Макани отошла ближе к лифтам, чтобы никто не мешал. В комнате ожидания сидели еще три человека: скромно одетая пожилая пара и лохматый мужчина в оранжевом строительном жилете – и она не хотела, чтобы они ее услышали. Но, похоже, их занимали собственные несчастья, и никто из них не догадывался, что сидит рядом с последними жертвами осборнского убийцы. Вскоре город будет только так и думать о ней и Олли. Макани хотела продолжать делать вид, что все в порядке, так долго, как только будет возможно.

У мамы была включена голосовая почта.

– Привет, мама. Это я. Не знаю, почему ты и папа не отвечаете на звонки. Больница и полиция часами пытаются с вами связаться. Мы с бабушкой в порядке, но… Просто перезвони мне, хорошо?

Отец тоже не взял трубку. Макани оставила такое же сообщение.

– Безуспешно? – спросил Олли, когда она вернулась.

Она покачала головой и упала в кресло рядом с ним. Они отключились от внешнего мира и стали смотреть телевизор, висевший на противоположной стене. К счастью, крутили не новости. Снова показывали «Друзей»: на экране Чэндлер сидел в картонной коробке – своего рода наказание за то, что обидел Джоу.

– О нас все в курсе, – сказал Олли тихим голосом.

Макани склонила голову, поворачиваясь к нему.

– Что?

– Снэпчаты, твиты. Весь город знает, что на нас напали.

Он не смотрел в свой телефон, значит, увидел раньше. Внешне она оставалась спокойной и как будто не удивилась. Конечно, Дэрби и Алекс узнали из интернета или увидели ее дом в новостях. Но от этого подтверждения внутри Макани все сжалось: люди искали их в Google, обсуждали.

– По крайней мере, они не знают, что я был голый, – сказал Олли.

Макани прошиб пот.

Мне нужно ему рассказать.

– Мы в участке считаем, что некоторые детали лучше скрыть, – сказал он, отлично подражая тону своего брата. – Поверь мне, никто не узнает о цели твоего визита. – Олли продолжил своим обычным голосом. – Поверь мне, никто не узнает, пока кто-нибудь не напишет книгу.

Эта картина будто перенесла ее в будущее. Он был прав. Однажды их история станет главой в одном из этих сомнительных низкопробных триллеров о преступлениях, основанных на реальных событиях. Книжку, которая будет пестреть большим количеством фотографий с места преступления, засунут в дальний угол букинистического магазинчика.

Олли поморщился, увидев ее лицо.

– Так, пока об этом шутить нельзя.

– Просто расскажи что-нибудь хорошее. – Она уронила голову на руки. – Мне нужно услышать что-то позитивное.