забросившего себя. В два из трёх дней он уходил в гильдию, возвращаясь за полночь, а в свой выходной либо помогал по дому, либо тренировался. Ни дня отдыха, никаких развлечений, и никаких послаблений. Пожилая женщина начала всерьёз беспокоиться о своём жильце, но тот отметал любые её попытки проявить заботу. В дополнение к этому периодически случались странности, к примеру, в виде сломанного стола

Коди нужна была помощь, в этом Вегидо не сомневалась. Она постоянно пыталась узнать его получше, ведь всей его холодности по отношению к себе должно быть оправдание, но всё тщетно. Спустя время парень стал знаменитым. До пожилой женщины доходило множество слухов о его делах и выполненных заданиях, и все как один отмечали самоотверженность юноши. Это несколько успокоило Вегидо, но она всё ещё волновалась, что её постоялец совершенно не заботится о себе и даже не хвалит себя за успехи.

Парнишке действительно было чем гордиться, но даже толики гордыни или самовлюблённости в нём не появилось. Он словно не замечал славу вокруг себя, скорее наоборот. С каждым днём Коди казался женщине всё более растерянным, потерявшимся и невыносимо одиноким. Всё это никак не вязалось с его доброй и отзывчивой душой. Вегидо, как могла, отвечала ему благодарностью, создавая самый обычный домашний уют и надеясь, что хотя бы этот дом станет для него чем-то родным и близким.

— Знаешь, Коди. Я прожила достаточно, чтобы понимать, что такой вопрос не задают просто так. Я потеряла много родных. Папу, маму, мужа, сына… дочерей… Такое просто так не спрашивают.

Вегидо опустила голову и смотрела на свой суп, весело булькающий на горящем огне, вспоминая своих родных, что уже покинули этот мир. Коди почувствовал, что обидел старушку, но не мог понять как именно. Мысли одна за другой возникали в голове, но все их он тут же отметал, понимая, что придумал какую-то глупость. В очередной раз смирившись со своей бесчувственностью, парень решил быть откровенным настолько, насколько это возможно.

— Я… Часть моих эмоций… Я не могу их почувствовать. Не могу их понять. Это сложно объяснить. Со мной не всё в порядке, но я хочу это изменить… Понять.

— Не можешь почувствовать? — Вегидо внимательно посмотрела на парня, но понимала, что он не лжёт. Он сидел, опустив голову и устремив туманный взгляд в одну точку. Впервые женщина увидела Коди таким разбитым. Каждое сказанное им слово давалось ему с трудом. Он явно не хотел об этом говорить, но всё же признался.

Старушка глубоко задумалась и попробовала суп, что всё это время помешивала.

— О, кажется, он готов! Коди, принеси, пожалуйста, тарелки.

Парень тут же встал и взял из соседней тумбочки две тарелки и поварёшку.

— Спасибо. На, отнеси к столу. Сейчас хлеб нарежу и продолжим.

Накрыв стол и приготовив всё к обеду, Вегидо с Коди уселись друг напротив друга.

— Приятного аппетита.

— Да, приятного аппетита, Коди.

Примерно минуту они сидели молча, тихонько постукивая ложками, прежде чем Вегидо нарушила тишину.

— Я не знаю, как ответить на твой вопрос правильно. Каждый раз было по-разному, но всегда очень больно. Если представить мою душу в виде зеркала, то от неё уже ничего не осталось. Только гора осколков, аккуратно склеенных вместе, в надежде, что это хоть немного поможет. Каждая потеря откалывала свой кусочек и каждый раз ты не знаешь где и что окончательно сломается.

Коди смотрел на Вегидо молча, абсолютно не двигаясь и боясь нарушить тишину.

— Когда я потеряла папу, ещё до того, как вышла замуж, я почувствовала себя очень одинокой, но меня поддерживала мама. Она сразу же подобрала осколок и так аккуратно вернула его обратно, что трещины почти не осталось. Она всегда крепко обнимала меня, и мы плакали вместе. Потом привыкли, но я никогда не забуду её взгляд. Он изменился. Яркие карие глаза, даже спустя годы, они смотрели на меня с такой теплотой, но где-то в глубине я видела пустоту. Дыру, что зияла из-за ухода папы. — Женщина слегка захрипела и прокашлялась.

— Простите, я забыл воды налить. Сейчас принесу.

Коди быстро встал из-за стола, чтобы взять кувшин с кружкой. Спустя несколько секунд он протянул воду Вегидо.

— Спасибо. — Сделав несколько глотков, хозяйка дома продолжила. — Прошло ещё множество лет, и я потеряла маму. Тогда я уже была замужем, у меня был взрослый сын и подрастали дочки. Однажды, она просто не проснулась. Уснула и не проснулась. Я знала, что так может быть. Мама болела, и очень плохо себя чувствовала, но всегда улыбалась и говорила, что всё в порядке. Трещина прошла ровно посередине. Сверху донизу, просто расколов мою душу пополам и этот кусочек… папин кусочек, что мама так бережно вернула на место. На его месте вновь зияла пустота. Ты протягиваешь руку, а там ничего. Как будто к тебе пришли и отняли часть тебя. Грубо отрезали, не заботясь о том, что и как отрезают.

— Кажется, я понимаю. — Коди смотрел куда-то в сторону, погрузившись в свои мысли.

— Но у меня был муж и дети. Как бы ни было больно, жизнь продолжалась. «Всё будет хорошо», так я думала в то время, но у судьбы были другие планы. Буквально за месяц я потеряла всех своих детей. Старшая дочь заболела редкой болезнью, ни один местный церковный лекарь не смог справиться с её недугом. Чтобы спасти сестру от смерти, мой сын поехал за лекарем в столицу, с большим количеством золота, но об этом узнали и по дороге его убил Тёмный орден. У меня осталась только младшая дочь, которая вот-вот должна была родить, но из-за всех потрясений случился выкидыш, а спустя пару часов она погибла сама, не вдержав потрясения. Лекарь не смог её вылечить. Сказал, что она словно сопротивлялась спасению. Я не знаю с чем сравнить то, что я чувствовала… — Вегидо замолчала, смотря куда-то за окно. Её голос был спокойным и лицо тоже, словно перед парнем сидела его точная копия, только без Метки, но пережившая столько, что уже не способна чувствовать. — Моё зеркало просто рассыпалось в прах. В нём больше ничего нельзя было увидеть. Словно не часть меня, а всю мою жизнь в один миг перечеркнули. Мы тогда с мужем оба серьёзно заболели.