рассчитываю урвать что-нибудь вкусненькое со шведского стола.

Сейчас на мне была чистая светло-серая ряса.

А в одном из карманов лежал тычковый нож.

Раньше я этими штуками не пользовался — против монстров они бесполезны. Да и в схватке с мечником — тоже. Вот только инквизиторы, насколько я понял, вообще не ориентированы на честный бой в открытом поле. Эти ребята готовятся к зачисткам в узких коридорах и тесных комнатах, отсюда и специфика.

Я думал, что служебные корпуса расположены исключительно на земле консистории, но выяснилось, что это не так. Целый квартал кампуса был отведён под нужды самих инквизиторов. Не семинаристов, а штатных сотрудников и преподавателей. Доступ туда не был ограничен, но фойе корпуса, в котором поселили Фурсову, было заперто. Чтобы проникнуть внутрь, мне пришлось набрать код квартиры на домофоне и дождаться реакции девушки.

— Привет. Это я.

— А, Ростислав, секундочку…

Что-то щёлкнуло, пискнуло, и сегменты двери раздвинулись, утонув в скрытых пазах. Я поднялся на третий этаж, постучал в дверь и услышал в ответ:

— Открыто!

Первым в квартиру прошмыгнул Вжух. Начал рыскать по углам, принюхиваться к каждому шкафу и с любопытством изучать новое помещение.

Варе предоставили полноценные однокомнатные апартаменты. С собственной кухней, санузлом и небольшим балкончиком. Шкаф в отдельной прихожей, вся необходимая мебель и техника.

— Кошерно, — похвалил я. — Ты лучше нас устроилась.

Вжух улёгся в мягком кресле, свернулся клубком и начал косплеить под обычную кошку. Даже мурлычет, паразит этакий.

— У тебя и связь имеется? — я указал на телефонный аппарат, стоящий на тумбе.

— Благодаря чему я смогла навести кое-какие справки, — кивнула Варя. — У нас в имении было жуткое побоище. Никто не выжил, но отец забрал с собой много уродов.

— Следствие ведётся?

— Как бы да… — неуверенно протянула Фурсова. — Но ничего по делу сказать не могут.

— Да их купили давно.

— Откуда ты знаешь?

— Подозреваю.

Девушка вздохнула:

— Мне надо заявить права на наследство. А для этого — встретиться со стряпчим. И как мне это сделать, если нельзя выходить за пределы консистории?

— Я всё разузнал. У них есть специальная комната, разделённая на две части. Как в тюрьме. Вас будет разделять бронированное стекло, а документы передаются через выдвижной ящик.

— Такое себе.

— Лучше чем ничего.

— А ты не думал, что с таким уровнем слежки я не смогу нормально заниматься нашими общими делами? Тут везде камеры, артефакты, Знаки… Я шагу не могу ступить, чтобы об этом не узнало высшее руководство консистории.

— Неприятно, — согласился я. — Но ты, заметь, всё ещё жива.

Девушка нахмурилась.

И тогда я применил одну из забытых техник. Купол тишины. Ничего сложного, если вдуматься, но всякие «жучки» блокируются, отрубаясь от внешнего мира. В сочетании с двойным флером страхует и от чрезмерно любопытных телепатов.

— Что происходит? — Варя почуяла неладное.

— Особо коварное колдунство. Можешь говорить спокойно, нас никто не услышит.

— Да ладно?

— Я не шучу.

— В общем, я не могу отсюда руководить ПРОЦЕССАМИ. Понимаешь? А мне нужно попасть в усадьбу, чтобы проверить тайник отца и забрать кое-какие… вещи. Надо поговорить с важными людьми. Отдать распоряжения. Проверить текущие продажи, отследить транзакции. Как это сделать?

— Ты можешь выйти в город. Но в сопровождении одного из инквизиторов.

Фурсова закатила глаза:

— Представляешь, что будет… когда они узнают?

— Конечно, представляю. Поэтому компанию тебе составлю я.

— Но ты — всего лишь послушник.

— Если вдруг ты не обратила внимание, цвет моей рясы изменился.

Девушка напряжённо сверлила меня глазами.

— И что?

— Вторая ступень посвящения. Я могу тебя сопровождать.

— Правда?

— Отправимся сегодня вечером.

— А дальше?

— Что-нибудь придумаем. Ты можешь брать и других сопровождающих, но командовать своими людьми будешь из других точек. Таксофоны, переговорные пункты, телетайп. Вариантов хватает. Я выяснял: никто не держит тебя в заточении. Главное, чтобы у них под рукой были свободные люди. Но и злоупотреблять не стоит.

— Это я понимаю.

— Я не собираюсь запирать тебя здесь на два месяца. Как только вернусь из экспедиции, расширю свои полномочия. Переберёмся в мою усадьбу.

— Думала, ты не можешь.

— Ну, здесь очень хитрая иерархия. Чем темнее ряса, тем больше возможностей. Многие инквизиторы живут в своих родовых гнёздах, а сюда ездят на работу.

— Разве у вас не уходят годы на поднятие ступеней?

— Обычно уходят. Я собираюсь решить эту задачу быстрее.

— Как?

— Не как, а почему.

— И почему?

— Потому что я лучше остальных.

Мы вкратце обсудили детали предстоящей вылазки и договорились встретиться вечером. Стряпчий приедет в консисторию через пару часов, и Варе сообщат об этом по телефону. К моменту, когда мы сядем в машину, все юридические нюансы будут улажены, и Варя унаследует активы своего Рода. Включая те, что хранятся в «Транскапитале», ведь покойный глава Рода не занимался ерундой, ограничивая своих наследников. Денис Фурсов был наследником первой очереди, но информация о его смерти уже поступила — сегодня Варе доставили телеграмму из Европы.

Сняв купол и отключив флер, я покинул квартиру.

За обедом пришлось выдержать шквал вопросов от своих новых друзей. Всем снесло башню от того, что я щеголяю в светло-серой рясе.

— Несколько дней прошло! — возмущался Вейцер. — Как ты это делаешь?

— Грызу! — рассмеялся я в ответ.

— Что грызёшь? — не поняла Карина.

— Гранит науки, — поднимаю вверх указательный палец.

Повара не обманули: в сегодняшнем меню доминировали рыбные блюда. Я набрал Вжуху целую тарелку вкусняшки, и котоморф с довольным видом поедал всё это, орудуя когтями-вилками. Или когтевилкой. Даже не знаю, как окрестить то, что он иногда, под настроение, отращивает.

— Мне одна девочка рассказывала, — вступила в разговор Динара, — что светло-серую рясу реально заработать через год обучения. И то, у них на втором курсе есть пара человек в белом.

— Бывает, — пожимаю плечами.

— А что, там экзаменов куча? — поинтересовался Вейцер.

— Надо биться со старшаками, — просветила нас Сугралинова. — И ещё ножевой бой. С саксами, которые нам выдали.

— Тю, — отмахнулся Мирон. — Старшаки не настолько круты.

За столом разгорелся спор, в котором я не участвовал.

Взгляды, конечно, мешали есть. Чуть ли не весь поток залипал на мою серую рясу. Добрая половина семинаристов