27

Убийственный танец

Мы приготовили Эми чай из хохлатки вместо мака, ведь тот пропал. Ки Сан ворчал. Но это не помогало.

Я пришла с чаем, а Эми и Тоуми уже закончили мыть купальни и возвращались в комнату. Остальные уже, как обычно, храпели. Фуюдори, конечно, была в своей комнате, и я впервые ей завидовала.

— Твой чай, — я отдала чашку Эми.

Она покачала головой.

— Нет, спасибо. Я так устала, что он мне не понадобится.

Подавив недовольство из-за напрасного труда, я повернулась, чтобы отнести его на кухню. Тоуми преградила путь, скрестив руки.

— Где ты была, Мышка-чан? Подглядывала и вздыхала по лейтенанту?

Я не сказала ей, что подслушивала его ссору с Миэко-сенсей. Я повторила то же, что сказала Ки Сану.

— Потерялась в снегопаде, когда выбросила мусор. Ветер меня запутал. А потом пришлось резать хохлатки, потому что кто-то украл маковый сок. Решила запить мак сакэ, Тоуми?

Я надеялась увидеть реакцию, но она растерянно уставилась на меня:

— Зачем мне маковый сок? Я хорошо сплю.

— Кто знает? А теперь прости, но мне нужно вернуть чашку.

Я покинула комнату и увидела тень, что двигалась к главным вратам. Не желая пересекаться с Масугу-саном или Миэко-сенсей, я побежала на кухню. Когда я вернулась в общежитие, Тоуми уже храпела. Я посчитала, что Эми тоже спит, ведь она засыпала так же быстро, как капля воды замерзала на сосульке.

Я повесила одежду рядом с огоньком, греющим комнату. Я дрожала, ведь не приняла горячую ванну и не прогнала холод из тела. Я устроилась на матрасе, зубы стучали, и моим товарищем была лишь тьма.

Я натянула покрывало до носа, но тут услышала голос Эми:

— Мурасаки?

— Да?

— Ты заблудилась? На обратном пути?

— А что не так?

— Обычно ты всегда знаешь, где ты.

— Не всегда, — пробормотала я. Часть меня хотела так все и оставить. — Но… не совсем. Я кое-что подслушала, потому задержалась.

— Задержалась? — она заерзала и повернулась ко мне. — Кто-то был возле Полной Луны. В такую ночь?

— Не совсем. В общем, я услышала и залезла…

— О, это все объясняет, — мы замолчали на миг. — Кто это был.

— Думаю… это был личный разговор, — мне было очень неловко, но я хотела рассказать Эми о том, что услышала. Мне нужно было понять, о чем там говорилось. — Я…

— Ну, — медленно сказала Эми, — можешь не рассказывать, если не хочешь.

— Не в том дело. Я…

Мы еще немного полежали в тишине.

— Думаю, это были лейтенант и Миэко.

Я повернулась к ней, глядя во тьме.

— Как ты поняла?

Со стороны Эми Тоуми пробормотала:

— Честно слово, я не брала редьку!

Мы с Эми захихикали, чего не было уже много дней. Она придвинула матрас ко мне.

— Ты дрожишь, — прошептала она.

— Я не успела искупаться. А снаружи холодно.

— Да, — она придвинулась еще ближе и притянула меня к себе одной рукой, согревая своим теплом.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — вздохнула Эми. — Так это были Масугу-сан и Миэко-сан?

— Да. Думаю, они ссорились.

— Они не ладят с момента, как мы прибыли сюда.

Так и было.

— Но он вроде сказал, что она пыталась его убить, — я рассказала ей об услышанном.

— И они замолчали? — спросила Эми, когда я закончила.

— Да. Это странно. Я боялась, что они выйдут и заметит меня, так что пряталась какое-то время, но они не вышли. Они остались в Убежище.

— В Убежище?

— Да.

— Забавное место для ссоры. Забавное место для него.

— И я так подумала, — сказала я, хотя о таком подумать еще не успела.

— Хмм, — сказала Эми, а потом начала посапывать.

* * *

Сон этой ночью был ярким, он, казалось, ждал меня несколько дней.

Отец стоял на снегу с мечом в руках, делал упражнения, как и всегда утром. Взмах, плавный разворот и удар.

— Не навреди, Мурасаки, — сказал он, разрезая воздух и ступая на другую ногу.

— Но Ото-сан!.. — крикнула я.

— Не навреди, — сказал он, танцуя и разрезая воздух. Посыпались снежинки, и он разрезал их. Бой белого и алого…

— Ото-сан, что мне делать? — я плакала, и от слез мерзли щеки.

— Танцуй, — сказал он, лицо его было спокойным, лезвие свистело в воздухе. Кровь на лезвии падала на белый снег, рисуя иероглифы смерти разрушения.

Танец.

Миэко вытирает кровь с ножа, два мертвых солдата лежат на татами перед ней.

Отец танцует, как Миэко, и тело помнит эти шаги и движения, словно само так уже двигалось. С мечом отец двигался со скоростью хищника, Миэко же танцевала, как во сне. И танец был целым. Скрытая цель была ясна. Танец был убийственным.

— Куноичи — особые женщины, — прорычал отец, и голос принадлежал леди Чийомэ.

Я плакала во сне, точно плакала и в кровати, но отец танцевал, и запах крови заполнял мои ноздри, острый и металлический, как запах падающего снега.

28

Битая посуда

Утром я проснулась с запахом крови в носу. Меня тошнило.

Я села, стараясь успокоить желудок, и заметила, что Эми и ее матраса нет. Я подползла к Тоуми, что еще спала, сунув большой палец в рот.

— Где Эми? — прорычала я. — Что ты с ней сделала?

Эми закашлялась и отпрянула от меня, но я не отпустила.