Я кивнула.

— Да, это было потрясающе. Это была, типа, самая красивая свадьба, которую я когда-либо видела. — Как только фраза слетела с моих губ, я автоматически ущипнула себя за ногу.

Жжение на моей коже все еще было острым, когда Хантер коснулся моей лодыжки.

— Что это было? — спросил он.

— Хм?

— Мейзи, ты только что ущипнула себя так сильно, что все твое тело вздрогнуло.

— О. — Мои щеки вспыхнули, но я отмахнулась от него. — Ничего страшного. Просто старая привычка.

Его взгляд смягчился.

— Послушай, я знаю, что я новичок в твоей жизни, но я бы хотел остаться здесь до тех пор, пока я не перестану им быть. Часть этого — знакомство друг с другом. Я ценю, что ты не возражала против того, что я мало рассказываю о своей семье и жизни в Чикаго. Я знаю, что не был откровенен последние три недели, но, пожалуйста, поверь мне, когда я говорю, что это временно. Я хочу сделать тебе такую же уступку, но то, что ты сидишь здесь и причиняешь себе боль, меня не устраивает. Ты должна сказать мне, что происходит. Это я? Я что-то сказал?

— Что? Нет! — Я села прямее. — Нет, это не ты. — Я закрыла глаза и признала правду. — Я ущипнула себя, потому что сказала «типа».

— «Типа»?

Я кивнула.

— Типа. — Сказала я. — Это была, типа, самая красивая свадьба, которую я когда-либо видела. Типа. Я похожа на девушку из долины.

— О, — сказал он, теперь понимая. — И как это приводит к тому, что ты щипаешь себя?

Я глубоко вздохнула. Я не хотела вдаваться в причины сегодня вечером, но я могла сказать, что он этого так не оставит.

— Раньше я все время говорила «типа». Наверное, я никогда по-настоящему не замечала этого. Никто никогда не говорил мне, что это раздражает, пока не появился отец Коби. В ту ночь, когда он расстался со мной, он сказал, что я слишком часто говорю «типа». Он также сказал, что я слишком молода и ему неинтересно тратить время на то, чтобы я повзрослела. Все это было сказано прямо в присутствии моих родителей и братьев в Рождество. В любом случае, я приняла его слова близко к сердцу и начала щипать себя, чтобы перестать говорить «типа».

Когда я произнес это вслух, это прозвучало безумно,

В течение первого года после смерти Эверетта мои бедра были покрыты крошечными синяками, но это было эффективно. Постепенно я избавилась от этой привычки.

— Я все еще время от времени говорю «типа». Меня это уже не волнует так сильно, как раньше, но, к сожалению, привычка щипать укоренилась сильнее, чем когда-либо слово «типа».

Я изучала свой бокал с вином, смущенная тем, что мне пришлось признаться во всем этом Хантеру.

— Я кажусь сумасшедшей.

— Нет. Вовсе нет. — Его рука все еще нежно лежала на моей лодыжке. — Мейзи?

Я заставил себя поднять глаза.

— Говори все, что, черт возьми, тебе заблагорассудится, особенно при мне. Но никогда больше так себя не щипай. Поняла?

Я кивнула.

— Скажи это, — приказал он. — Скажи: «Я обещаю больше не щипать себя, Хантер».

Я подавила улыбку.

— Я обещаю больше не щипать себя, Хантер.

— Хорошо. — Он поставил свое пиво, затем придвинулся ближе. — Уже поздно, и я знаю, что у тебя был тяжелый день, но я действительно хотел бы узнать больше о том, что этот мудак с тобой сделал.

Этот мудак. Что ж, он был прав.

— Это невеселая история.

— У меня нет для тебя ничего, кроме времени. Если ты хочешь рассказать мне сегодня вечером, я хотел бы знать. Если тебе нужно немного времени, я подожду столько, сколько тебе нужно.

Я рассматривала свой бокал с вином, обдумывая возможные варианты. Я могла бы подождать и рассказать Хантеру об Эверетте, когда мы узнаем друг друга лучше. Или я могла бы рассказать ему сейчас. Он пробыл в Прескотте почти месяц, и чем чаще нас видели вместе в кафе или в окрестностях города, тем больше люди начинали болтать, тем с большим риском я сталкивалась, что кто-то почувствует необходимость рассказать ему о моем прошлом.

И я не хотела, чтобы он услышал эту историю от кого-либо, кроме меня.

— Хорошо. Я расскажу тебе сокращенную версию. — Я села прямо, поджав ноги под себя и освобождая место, чтобы Хантер мог сесть еще ближе.

— Отца Коби звали Эверетт Карлсон. Мы с ним вместе работали в больнице, когда я была медсестрой. Мы начали встречаться, и поначалу все было замечательно. Потом — нет. Мы расстались, и я узнала, что беременна. Он попросил меня сделать аборт, потому что не был заинтересован в том, чтобы стать отцом, но я отказалась.

Челюсть Хантера дернулась, когда он стиснул зубы.

— Он решил похитить меня, потому что я не хотела делать аборт. Он вломился в мой дом и в ярости набросился на меня. Я пыталась сопротивляться, но он вырубил меня.

Каким бы ужасным ни было то, что обезумевший псих вломился в мою дверь и гонялся за мной по гостиной, это и близко не нанесло такого эмоционального ущерба, как то, что произошло в больнице. И все же, когда у меня появилась возможность переехать из этого места на мансарду гостиницы, я ухватилась за этот шанс.

— Он похитил и мою подругу Джиджи и отвез нас обеих в больницу. В ту ночь мы узнали, что он был наркоторговцем и законченным психопатом.

Руки Хантера были сжаты в кулаки на бедрах, а зубы скрежетали.

— Полегче. Зубы сломаешь. — Моя попытка поднять настроение сработала.

Челюсть Хантера немного расслабилась, когда он вздохнул.

— Ладно, продолжай.

— Когда я очнулась, он попытался насильно накормить меня кучей таблеток. Джиджи отбивалась от него, и поскольку он забыл связать меня, когда я была без сознания, я смогла найти скальпель на одном из стеллажей для хранения. Он все еще был в стерильной упаковке, но эти штуки действительно острые. Я вонзил его ему в шею, а потом мы убежали. Когда туда прибыли копы, Эверетт уже истек кровью. — Я попала ему прямо в сонную артерию.

Тишина, воцарившаяся в следующие несколько мгновений, была невыносимой. Хантер кипел от злости, я чувствовала волны жара, исходящие от его тяжело дышащей груди, но он ничего не говорил. Я так сильно хотела, чтобы он остался, но я бы не стала винить его, если бы он ушел. Моим багажом можно было заполнить целый авианосец. Я бы не стала на него сердиться, если бы он захотел найти женщину без багажа.

— Мейзи. — Мое