Миних: «Не удостоит ли ее высочество вполне довериться ему и именно ему одному?»

А. Л.: «Отдаю себя, мужа и сына в ваши руки и полагаюсь на вашу волю».

Миних: «В таком случае чувство долга по отношению к моему государю, в верности которому я присягал, привязанность вашему высочеству и к принцу — вашему супругу, как к родителям государя, полное отвращение к резкому и самовольному поведению регента (в скобках Финч дает оценку намерению Миниха: «Между тем фельдмаршал сам много содействовал водворению регентства в твердой уверенности, что, не имея в виду регентства, он никогда бы не склонил покойную императрицу назначить наследника, и Россия подверглась бы всем ужасам и потрясениям, способным довести страну до совершенного разорения») — все вместе мне внушает решимость, вопреки опасности потерять жизнь, имущество, погубить семью — послужить вашему высочеству, вырвать вас и семейство ваше из окружающих затруднений и опасностей, освободить Россию навсегда от тирании пагубного регентства».

По сведениям Шетарди, Анна Леопольдовна заявила ему, что она «не в состоянии больше переносить тирании регентства и охотно согласится оставить Россию, лишь бы не разлучаться со своим сыном».

Фельдмаршал Миних был человеком решительным и не привык откладывать дело на завтра, если его можно совершить сегодня. Он бодрствовал до двух часов ночи, затем велел разбудить своего адъютанта Манштейна, добился его согласия участвовать в перевороте, велел ему привлечь к нему 40 гренадер Преображенского полка, к которым обратился со словами: «Вы знаете, каким образом я не раз подвергал себя опасности ради службы отечеству; вы со славою сопровождали меня; если у вас охота сделать это еще раз для блага императрицы и для устранения особы регента, вора, изменника и похитителя власти?» Солдаты и офицеры выразили согласие.

Миних выделил 20 гренадер, отправился с ними к летнему дворцу, где находилась спавшая семья Бирона и императора. Легкость, с которой Манштейну удалось проникнуть в покои Бирона, объяснялась двумя обстоятельствами: во-первых, караул состоял из солдат и офицеров Преображенского полка, подполковником которого был Миних; во-вторых, Миних и Манштейн объявили караульным постам, что они отправляются к Бирону с важным, не терпящими промедления донесением.

Дверь в покои спавших не была закреплена на задвижки, и заговорщики без сильного шума, впрочем, разбудившего Бирона, ворвались в покои. Бирону был объявлен арест, но тот бросился с кулаками на солдат. Завязалась драка, Бирон отчаянно сопротивлялся, на нем была разорвана рубашка, но ему связали руки и ноги и снесли в сани, где он был накрыт шинелью, доставлен в Зимний дворец и в тот же день отправлен в Шлиссельбургскую крепость.

Помимо Бирона, жертвами переворота оказались его активный сторонник кабинет-министр А. П. Бестужев, по инициативе которого Бирон был объявлен регентом, брат Бирона, генерал-губернатор Москвы. Самый важный итог переворота состоял в том, что регентство было вручено матери императора, объявленной правительницей.

Переворот, совершенный Минихом, относится к самым «тихим», происшедшим в XVIII столетии, — в нем было задействовано четыре десятка гренадеров. Он, кроме того, сопровождался репрессиями трех человек. Переворот не являлся продуктом старательно подготовленного заговора и тщательно разработанного плана. Он возник в голове фельдмаршала после его беседы с Анной Леопольдовной, и его в полной мере можно считать затеей надменного и честолюбивого Миниха.

Совершенный Минихом переворот оказался полной неожиданностью для окружающих. Объяснялось это тем, что он не являлся плодом заговора, предварительно не подготавливался. Намерение свергнуть Бирона возникло в голове Миниха, который поделился своим намерением с единственным человеком — своим адъютантом Манштейном, причем не заранее, а перед отправлением для заключения под стражу Бирона.

Даже кабинет-министр князь Черкасский «так мало знал о случившемся, что прибыл в кабинет регента за указаниями три часа спустя после его ареста». Даже граф Остерман при первом известии от великой княгини почувствовал такие колики, что известил о невозможности явиться к ней и прибыл во дворец, только когда за ним прислали…»

Разговор Миниха с Анной Леопольдовной, как и заключительные фразы фельдмаршала, Финч записал со слов самого Миниха, стремившегося подать себя человеком абсолютно бескорыстным, руководствовавшимся в своих поступках интересами России. Миних при этом утаил свое разочарование тем, что он, немало содействовавший назначению Бирона регентом, не получил от него вожделенного чина генералиссимуса.

Из изложения мотивов, подвигнувших Миниха совершить переворот, следует, что вельможи того времени уже поднаторели в умении прикрывать приземленные и своекорыстные цели за пеленой высокопарных фраз о заботе о благе России. Более того, он крайне преувеличивал меру своей личной опасности, поскольку знал, что регент не располагал силами, способными поддержать его.

Миних рассчитывал, что Анна Леопольдовна, получив из его рук должность правительницы и звание великой княгини, отблагодарит его немедленным пожалованием чина генералиссимуса. Быть может, Анна Леопольдовна по своему легкомыслию не отказалась бы удовлетворить мечту Миниха, если бы в события не вмешался его злейший враг Остерман, горячо убеждавший правительницу в том, какие трагические последствия ожидают ее, если фельдмаршал получит желаемый чин — возникнет угроза заточения в тюрьму не только его, Остермана, но и самой правительницы.

Анна Леопольдовна вняла советам Остермана и пожаловала генералиссимуса не Миниху, а собственному супругу Антону Ульриху. Чин генералиссимуса уплыл от Миниха и на этот раз, что вызвало с его стороны крайнее раздражение, выразившееся в том, что он в знак протеста подал прошение об отставке. Миних рассчитывал, что Анна Леопольдовна не может обойтись в управлении страной без участия его, Миниха, и станет слезно его умолять отозвать прошение.

Последовал указ, объявленный с барабанным боем, раздававшимся на улицах столицы, отстранявший Миниха от всех должностей, в том числе двух главных: президента Военной коллегии и главнокомандующего русской армией. За Минихом осталось лишь звание фельдмаршала, без надлежащих должностей, имевшее чисто декоративное значение. В итоге Андрей Иванович с легкостью освободился от влиятельного соперника в сфере управления, а Анна Леопольдовна, казалось, обезопасила свое положение правительницы.

Переворот в ночь на 26 ноября произошел без участия Остермана, но он тоже воспользовался его результатом, вновь стал хозяином Кабинета министров. Более того, он получил возможность расправиться и с Минихом, о чем поведал Шетарди, хорошо осведомленный об их соперничестве: «Остерман, который не мог выносить соперников в главном управлении делами в России с тех пор, как он занимает свою должность, и еще менее выносивший какое-либо начальство над собой, быть может, окажется в отчаянии, видя фельдмаршала на посту первого министра». Эту должность он получил вместо звания генералиссимуса и считал ее для себя оскорбительной.

Вместо генералиссимуса Анна Леопольдовна пожаловала Миниху чин первого министра