Ну а если поторговаться? Может быть, и дешевле согласился бы царек уступить патриаршество?

Но не будешь ведь яхонт назад требовать.

Вот и получается, что притеснение кругом…

Еще более бессмысленно ссылаться для реабилитации Филарета на святителя Гермогена, говорившего в 1609 году:

«А которые взяты в плен, как и Филарет митрополит и прочие не своею волею, но принуждением и на христианский закон не стоят и крови православных братий своих не проливают, таковых мы не порицаем, но и молим о них Бога, сколько есть сил, чтобы Господь от них и от нас отвратил праведный Свой гнев и полезная бы подал им и нам…»

Если мы сопоставим эти слова с началом грамоты: «Аз, смиренный Гермоген, Божиею милостию Патриарх Богом спасаемого града Москвы и всея Руси, напоминаю вам, прежде бывшим господам и братиям, – ныне же, грех ради наших, сопротивными обретенным, не ведаем, как вас и назвать: ибо оставивши свет, – во тьму отошли, отступив от Бога, – к сатане прилепились, возненавидев правду, – ложь возлюбили…», то увидим, что патриарх Гермоген не дает никакой оценки поступку Филарета, а лишь указывал ему на выход из трясины, в которую тот забрел…

Указывает на Путь из лжи к Правде. Из тьмы – к Свету. От сатаны – к Богу…

И конечно же, говоря о необыкновенной снисходительности, проявленной святителем Гермогеном к воровскому патриарху Филарету, не будем забывать о том прозаическом обстоятельстве, что не было тогда, в 1609 году, у патриарха возможности заниматься разбирательством.

Не было и срочной нужды в этом.

Филарет Никитич, прикупив у Богданко сан патриарха, слава Богу, только изображал патриарха, а конкретных действий для реализации новых полномочий не предпринимал. С.Ф. Платонов справедливо отмечает, что поведение Филарета в Тушине, «скорее всего, заслуживает название оппортунизма и политики результатов».

Он действовал, как и вся боярская дума в Тушине, которая только изображала власть, поскольку все практические решения принимались поляками.

Забегая вперед, скажем, что в 1613 году, посадив на трон Романовых, тушинцам удалось, как говорят сейчас, легитимизировать все пожалования еврея Богданко. Это касалось и земельных наделов, полученных за службу в Тушине, и званий.

За Филаретом было сохранено звание патриарха. Хотя несколько лет, пока Филарет находился в польском плену и пустовал патриарший престол, никто не занимал его после кончины замученного родственниками Филарета святителя Гермогена.

Завершая разговор о нравственной оценке тушинского периода деятельности Филарета (Романова), добавим, что все оправдания, которые приводятся в его защиту, свидетельствуют лишь, что он не проявил себя достойным святительского сана, в который возвел его первый самозванец.

И в этом обличают Филарета (Романова) все святители того времени…

Вспомним их…

Суздальский архиепископ Галактион был в 1608 году изгнан тушинцами из своего города и скончался в изгнании…

Коломенского епископа Иосифа литовские люди под предводительством пана Лисовского взяли в 1608 году в плен и привязывали к пушке, когда осаждали какой-либо город, чтобы устрашать других, но эта жестокость не устрашила самого епископа. Когда царские воеводы отбили его, он возвратился в свою епархию, где по-прежнему ревностно обличал изменников.

Тверского архиепископа Феоктиста долго мучили в Тушине – травили собаками и кололи пиками, но архиепископ не сдался. В марте 1610 года при попытке побега из Тушина, его поймали и убили. Израненное, искусанное собаками тело его было найдено вблизи дороги.

У Филарета все время сохранялась возможность совершить то, что ежедневно, ежечасно совершали в те страшные месяцы иерархи Русской Православной Церкви, то, что и он должен был совершить в соответствии со своим саном!

И в каком-то смысле ему было проще пойти по пути мученического подвига. В отличие от многих, он знал и своего холопа Гришку Отрепьева, выдававшего себя за царевича Дмитрия, и святого царевича тоже знал. Ему легко было определиться в борьбе святости и самозванства, правды и лжи, добра и зла, поскольку он совершенно точно знал, где Правда, а где ложь.

И значит, сторону лжи он выбрал тоже вполне сознательно.

Когда мы говорим о сдержанности оценок, данных святителем Гермогеном поведению Филарета, не будем забывать, как стремительно развивались тогда события и какие немыслимые комбинации порождала игра самолюбий и своеволий…

Очевидно, что патриарху Гермогену просто недосуг было заниматься Филаретом – более важные и насущные для России и для православия проблемы занимали его…

В конце года войска самозванца перекрыли подвоз хлеба, и в Москве начался голод.

Торговцы взвинтили цены. Печалуясь о бедных, святитель Гермоген собрал в Успенском соборе купцов и бояр, умоляя их не наживаться на народной беде. Но сердца богатеев оказались глухи к призыву архипастыря о милосердии.

Другие планы вынашивала они в злых сердцах. И они дождались, когда голод сделал свое дело. 25 февраля 1609 года в Москве вспыхнул мятеж.

– Царь Василий – незаконный государь! – кричали подосланные из Тушина заводилы. – Его избирала одна Москва! Иные города не ведают царя Василия! Не люб он нам! Хотим другого царя выбирать!

Но на этот раз патриарху Гермогену удалось образумить мятежников.

Он заявил, что царь Василий Шуйский избран и поставлен Богом!

– Вся земля, – сказал он, – целовала крест государю, присягала добра ему хотеть и лиха не мыслить! А вы, отступники, забыли крестное целование!»

Увещевания святителя подействовали на народ.

Тушинские заводилы, видя, что народное возмущение может повернуться против них, поспешили убежать из Москвы к царику (так называли самозванца поляки) в Тушино.

«Они ударились, как волны о камень, и рассыпались… – скажет потом сам патриарх Гермоген. – Как бурею, Господь рассеял их гневом своим!»

Но не только в Москве звучал решительный голос святителя.

«Не достает слов, болит душа, болит сердце, все внутренности мои расторгаются… – писал патриарх Гермоген к мятежникам, сидящим в Тушине. – Плачу и с рыданием вопию: помилуйте, помилуйте свои души и души своих родителей, жен, чад, сродников – восстаньте, вразумитесь и возвратитесь! Вспомните, на кого воздвигли оружие? Не на Бога ли и святых Его? Не на свое ли отечество, ныне вами попираемое?»

Слова патриарха достигали своей цели, пробуждая стыд и раскаяние в ожесточившихся сердцах.

Это не значило, что мятеж и Смута прекращались после получения посланий патриарха, но, как свидетельствуют современники, влияние увещеваний святителя было чрезвычайно велико.

Отчасти это подтверждается и успехом предпринятого в 1609 году наступления русско-шведского войска под командование Михаила Васильевича Скопина-Шуйского.