– Тогда допьем и поедем к тебе. Тут далеко?

– За часик управимся. Плюс-минус.

Мы чокнулись бокалами с недопитым вином, и Роберт махнул рукой официанту. Затем глянул на меня и… покраснел.

– Прости, я по привычке…

– Не страшно, – заверила я и приготовила карточку.

Спустя час с малым мы добрались до моего нового жилья. Я впустила Роберта в квартиру, приготовила кофе, – мы ведь договорились заняться делом незамедлительно, так что сон не предвиделся в ближайшие пару часов.

Мы уселись за обеденный стол. Я разложила листы бумаги, заточила простой карандаш, открыла инструкции Алексея Андреевича на планшете. Мало-помалу мы продвигались в создании портретов двух убийц. Я делала наброски, и стирала, и рисовала новые, следуя схемам, присланным детективом, и подсказкам Роберта. Хоть я не настоящий художник, у меня все-таки постепенно получалось…

Наконец два портрета, довольно похожие на оригиналы, – по крайней мере, Роберт меня в этом заверил, – были готовы. Я их сфотографировала на телефон и отправила Алексею Андреевичу электронной почтой, как повелось, несмотря на поздний час. Получит утром, не страшно.

А теперь что? – спросила я себя. Деловая часть окончена, однако ночь в разгаре. И спать, если честно, уже очень-очень хочется… Но где уложить Роберта? Или он – поняв, что дело сделано, – поедет среди ночи к себе?

Затянувшееся молчание начало меня злить. Я уж было решила предложить ему валить к себе незамедлительно.

– Тая… – неожиданно произнес он, – если ты не очень устала, я хотел бы с тобой поговорить.

– Я устала очень, – ответствовала я. – Но если это важно…

– Важно. Хотя, если ты предпочитаешь, можем поговорить и утром.

– Учитывая, что уже четыре ночи, утра у нас не будет. Проснемся в полдень, по крайней мере я: меньше восьми часов не сплю.

– То есть лучше поговорить сейчас? – неожиданно робко спросил Роберт.

Робость в его голосе меня удивила и… чрезвычайно заинтриговала. Что он хочет сказать? Без сомнения, что-то важное… Что мне не следует ждать продолжения отношений, которые у нас начались – как я, дура, было подумала… – той знаменательной ночью?!

В принципе я уже и так поняла. Но пусть скажет, пусть произнесет! Это будет высший класс. Мой Васька-мужчина, забрав под мышку Ваську-кота, лишь в закрывающуюся дверь бросил мне свои претензии. А я – как все на свете нормальные люди – предпочла бы узнать о его претензиях ко мне хоть чуток заранее.

– Да, Роберт. Прямо сейчас.

– Хорошо… Тая, я отдаю себе отчет, что мы из разных миров. Ты девушка образованная – а я аттестат с трудом получил, бросился бабки зарабатывать, еще пацаном был. Конечно, я не такое уж чмо… Я книги читаю, особенно много в тюрьме прочитал, времени было навалом… И все равно между нами пропасть.

Я хотела было возразить. Васька мой интеллектуалом был – а толку? Все свелось к проблемам пищевода и того, что пониже. В смысле котлет и секса. Интеллект, образованность на самом деле мало что гарантируют. Ни порядочности, ни доброты, ни умения чувствовать… и любить. Приятно, конечно, услышать удачную цитату к месту – да только на этом вся радость и заканчивается.

Однако возражать Роберту я не стала. Вышло бы, будто я его уговариваю. А я не желала уговаривать мужчину любить меня. Это само в душе решается, уговорами тут не помочь – только унижаться.

– Ты вот рассказала сегодня, что росла в семье обеспеченной, забот не знала, – и тебе все это прискучило. Ты поссорилась с родителями, бросила хорошую работу с большой зарплатой… А я наоборот, я с детства пытался заработать, чтобы жить по-человечески. Сначала хотел просто обеспечить себя и маму, а потом вошел во вкус, захотелось жить красиво, как тогда все вокруг стремились жить, все пацаны, из грязи в князи: шмотки, телки, тачки, бабки. Я и жену выбрал, как машину, – престижную. Понимаешь, я к этому рвался изо всех сил, – а ты от этого убегала.

– Там пусто все. Там нет жизни, чувств нет.

– Тебе легко досталось материальное благополучие, бороться не пришлось, – поэтому ты и разглядела. А я, как многие пацаны, в битве за место под солнцем не догадывался, что стремлюсь к этой вот пустоте, о которой ты сказала. Но в тюрьме кое-что дошло. Не просто читать стал, но и думать. Оценивать прожитое. Перетряхивать собственное белье, – где пятна, где дырки, где заплатки. С другой стороны, понять-то я многое понял, – но я ведь уже человек сформировавшийся. Вряд ли смогу себя переделать.

– И дальше что? – не слишком любезно спросила я. – Ты ведешь к тому, что между нами не может быть никаких…

– Я не веду, ты что! Я просто понимаю, что всё само по себе ведет… Как в «Ромео и Джульетте»: мы из двух разных кланов. И между ними непримиримая вражда… Как бы ни любили эти ребята друг друга, а кланы оказались сильнее. Понимаешь?

Честно сказать, я не понимала. О чем он?

Собственно, ясно о чем. «Давай расстанемся, милая» – примерно так. Ну и иди себе, не больно-то и хотелось!!! Иди-иди, давай, пошел вон, урод!!!

– Да, Роберт, понимаю, – спокойно произнесла я. – Думаю, тебе лучше прямо сейчас отправиться домой. Дело мы сделали, портреты составили, а остальное – пустой треп. Кланы там, Монтекки с Капулетти, всё это литература. В жизни имеют значение не идеи, а чувства. Когда их нет, лучше не пытаться заполнить лакуны словами. Чувства материальны, а слова – так, виртуальный песок.

– Лакуны?

– Пустоты, – холодно пояснила я.

– Пустоты… – повторил он задумчиво. – У меня пустот нет. Я влюбился в тебя крепко, прочно, без пустот. Только мне никак не удается правильные слова подобрать, чтобы…

Влюбился? Крепко-прочно-без-пустот?

Так о чем он тут тогда уже битый час мне толкует?!

– Короче, – решительно произнес Роберт, – слушай. Любовь-морковь… ну, не морковь, конечно… В смысле, есть любовь, а есть характеры. И любовь не все решает. Не может она переделать полностью характер. И мой, он не сахар. Я вредный бываю, грубый. Потом пожалею, – но назад же не вернешь, что наговорил. А тебе нужен другой мужчина. Хороший. Воспитанный. Я не имею права, если по совести, ждать, что у нас отношения… ну, какие тогда получились, той ночью… продлятся. Я тебе не пара. Слишком хороша ты для меня, Тая.

– Это не тебе ре… – начала было я, но Роберт не дал мне договорить.

– Я вижу, ты сейчас Тайка-растайка, в смысле растаяла немного, и это понятно: тут ведь такая ситуёвина закрутилась! Бандиты, наемные убийцы, могилка в лесу, и мы отрезаны от мира, только вдвоем, ты да я да мы с тобой… Вот у нас ночь та и случилась. И тебе показалось, что чувства ко мне возникли… Но нет у тебя их, Тайка. Останься я с тобой пожить хоть три денька – ты меня возненавидишь. Ты не сможешь меня принять таким, каков я есть.

– А тебе что в ту ночь показалось? – спросила я запальчиво.