Поездка на авто отпала: пробки, дождь и, что самое неприятное, неработающие дворники…

«Нет, сегодня в сервис не поеду!»

Из ванной с маской на лице величественно выплыла Тамара:

– Ариша, ты уходишь? Как жаль… а то ко мне Людмила собиралась зайти, тебя тоже повидать хотела… Не знаешь, есть у нас что-нибудь к чаю? – это был тонкий намек на «не смотается ли Арина в магазин». – Кажется, там были конфеты, коньяк…

– Остальное – после семи вечера, – отрезала дочь.

– Тогда купи еще пожарские котлеты, винегрет, зелень и сырные рулеты…

Арина кивнула.

* * *

Выйдя из подъезда, Арина пожалела, что не надела резиновые сапоги: под ногами журчали и разливались настоящие реки. Свернув на Новокузнецкую улицу, она остановилась у симпатичной, недавно открывшейся кулинарии, в окнах которой на грифельной доске как раз значились пожарские котлеты.

«Нет, тащиться в архив с продуктами – идиотизм!»

Следующую остановку она сделала уже у метро, у любимого бутичка верхней одежды, с заветным кашемировым пальто в стиле Веры Холодной. Увидев на рукаве бирку, обещавшую пятнадцать процентов скидки (хотя даже со скидкой цена была кусачей), Арина в задумчивости застыла у входа. Полученный от фонда щедрый аванс жег карман. «Может, попросить отложить?»

Усмехнувшись своим мыслям, Арина уже собралась войти в магазин, но тут, скользнув взглядом по стеклу витрины, заметила стоявшего за ее спиной человека, точнее сказать, его отражение. Одетый во все черное, закутанный в шарф, в надвинутой на глаза дурацкой вязаной шапке, мужчина, казалось, внимательно за ней наблюдал.

«Стоп! Это что еще? Дежавю?!»

Только что у кулинарии, размышляя о котлетах, она видела те же самые шарф и шапку. И еще раньше, почти наверняка, видела – вот только где? Теперь она была уверена, что он смотрел именно на нее. Нет, это не просто так, получается, что он целенаправленно шел за ней. «Господи, они что, уже следят за мной?» Далеким эхом в голове прозвучали слова отца: «Витрина – почти то же самое, что зеркало заднего вида в машине, позволяет рассмотреть все, что находится у тебя за спиной. Исходя из задачи, за человеком могут наблюдать и скрытно, и в открытую. Это когда ему хотят показать, что за ним наблюдают…»

– Вот и проверим, – решила Арина и зашла в магазин, по спине пробежал легкий холодок, как от сквозняка.

Про пальто она и думать забыла и только делала вид, что его рассматривает и разговаривает с продавщицей. Меж тем мужик по-прежнему околачивался у входа, прилипнув к витрине, буравил ее взглядом.

«Может, маньяк? Или тут что-то другое? Кому же я понадобилась? И что это за шпионские игры?! А ну-ка мы его сейчас…» Прервав продавщицу громким «спасибо», Арина стрелой вылетела из магазина и, застыв в дверях, с наглой усмешкой воззрилась на незнакомца. Тот вздрогнул, шарахнулся в сторону и, резко развернувшись, торопливо зашагал прочь.

Зайдя в метро, Арина пристально всматривалась в лица пассажиров, оконные отражения. Мужик с шарфом исчез.

– Что это было? Неужели Павленко пустил за ней шпика? Но зачем? Бред, бессмыслица! Надо об этом Левке рассказать, а он скажет, что у меня мания преследования.

Найти разумное объяснение случившемуся она, как ни старалась, так и не смогла.

* * *

Через пять часов бесплодных ковыряний в картотеке, не считая двух перекуров и двух чашек крепкого горячего чая с хранительницей музея, отличавшейся поразительным, до смешного, сходством с Алексеем Толстым на портрете Корина, Арина снова вышла на улицу. Как она и предполагала, надо было ехать в Питер.

Погода не радовала разнообразием, город по-прежнему заливал дождь.

Большая Дмитровка кишела людьми и напоминала гигантский муравейник, вливаться в который Арине не очень хотелось. Встав под козырьком кафе, она закурила и осторожно огляделась по сторонам, высматривая в толпе своего недавнего преследователя. Черный зонт, черные шарф и плащ…

И тут ее будто молния ударила!

Подписка. Подписка о невыезде!

На одном из допросов она поставила подпись в документе, подсунутом ей следователем, что в ближайшее время обязуется не покидать город. Собственно, тогда она никуда и не собиралась.

«Но теперь… Как же быть теперь? Что делать?! Заказ фонда, фон Паппен и этот чертов удаленный контакт, общение только по электронной почте…» Если бы Арина могла встретиться с заказчицей, то объяснила бы ей все на словах. Встреча, личный контакт – это всегда лучше, проще, понятнее. Теперь же придется писать, объяснять им про подписку и кражу в музее… «А они там, в Европах, все такие законнники. Ничего не скажешь – хорош эксперт, театровед, исследователь! И потом, это же не выход. В Питер надо ехать в любом случае, или фонд перекинет заказ кому-то другому…»

Накатили мрачные мысли, вспомнился последний допрос и следователь Павленко.

«Нет, звонить ему нельзя. Как бы хуже не вышло…» – подумала Арина и вдруг дернулась от неожиданности, почувствовав, как на ее плечо легла чья-то тяжелая рука.

– Арина Ивановна, дорогая! Простите, напугал. Вечер добрый. Я вас окликнул, а вы не услышали. – Перед ней стоял Арнольд Михайлович Каратов, улыбающийся, доброжелательный, любезный, импозантный. – Еще раз простите, ради бога.

– Ничего, пустяки. Добрый вечер, Арнольд Михайлович, – приветствовала его Арина.

– Какой сюрприз! Иду себе и вдруг вас вижу. Чудесно выглядите… – Каратов широко улыбнулся, – впрочем, как всегда, умница и красавица! При такой красоте и такие таланты! А вы ведь наверняка тут по работе? – И он кивнул на парадный подъезд музея Большого театра.

– Спасибо вам на добром слове. «Под слово люди русские работают дружней», – вспомнив классика, отозвалась Арина.

– Некрасов! – Каратов поднял вверх указательный палец и с лукавым прищуром прибавил: – Должен признаться, Арина Ивановна, вы уж простите меня великодушно, когда я вас вижу, мне все время хочется вас обнять! Ничего с собой поделать не могу.

Оба они стояли на тротуаре, преграждая дорогу торопливому гомонящему людскому потоку. Гул пробки, автомобильные гудки, трели телефонных звонков… – На этом фоне Каратов с его дореформенной куртуазностью напомнил Арине динозавра. Но устоять, не поддаться его обаянию было невозможно.

– «Человека приласкать – никогда не вредно!»

– Горький, «На дне», Лука, – скороговоркой произнес Каратов и продолжил: – Нет, обнимать такую женщину на мостовой было бы неправильно. Может быть, у вас найдется полчасика? Тут в двух шагах прелестное кафе.

* * *

Высокие мягкие кресла, белоснежные скатерти, приглушенный свет, букетики живых цветов, свечи и восхитительное безлюдье. Цены в меню соответствовали антуражу, но Каратова они нисколько не смутили. Церемонно спросив, что желает дама, а она желала чай и рюмочку коньяку, он стал настойчиво советовать ей какой-то многосложный десерт.