– Мари, ну что же ты?.. Дай, пожалуйста, полотенце.

Не открывая глаз, Эйлианна протянула в его сторону руку.

Машинально, не отдавая себе отчета в том, что делает, Рори подобрал с пола полотенце и вложил его в протянутую руку.

– Спасибо, Мари, – пробормотала Эйлианна, поднося полотенце к лицу. – Скажи, а его светлость уже перестал рвать и метать?

– Да, перестал, – прохрипел Рори.

Эйли пронзительно взвизгнула. Держа перед собой полотенце, она пыталась выбраться из ванны, но из-за мыла, что попало ей в глаза, она ничего перед собой не видела. Впрочем, она и так прекрасно знала, кто сейчас стоял перед ней – она не могла бы не узнать этот голос. Внезапно она поскользнулась – и, уже падая, снова взвизгнула. Но ее вовремя подхватили большие и сильные руки.

– Пусти! – Эйли принялась колотить лэрда кулачками в грудь, когда он вытащил ее из ванны.

– Тихо, Эйлианна... Ты же не хочешь, чтобы сюда сбежалась целая толпа.

– Почему же не хочу?! – Глаза ее были закрыты, а лицо пылало от гнева. – Мне-то нечего стыдиться, а вот тебе... Если твои люди прибегут сюда, то узнают, что их лэрд подглядывает за женщинами, когда они моются!

Эйли на несколько секунд умолкла, чтобы перевести дыхание. Потом, уже немного успокоившись, спросила:

– Как давно ты стоишь тут?

Рори судорожно сглотнул.

– Думаю... давно уже. Погоди, Эйлианна, сейчас я соберусь с мыслями... и извинюсь.

Он сделал несколько глубоких вдохов и наконец-то отпустил ее. Отступив назад, он провел рукой по волосам и снова тяжело вдохнул.

– Закрой глаза, – потребовала Эйли.

Тут взгляды их встретились, и она постаралась как можно лучше прикрыться полотенцем.

Но он смотрел на нее все также – смотрел, словно пожирал глазами.

– Рори, пожалуйста... – простонала Эйли.

Она боялась, что если он и дальше будет так смотреть на нее, то она забудет про свой гнев и, поддавшись искушению, отпустит полотенце, чтобы почувствовать, как его руки ласкают ее обнаженное тело.

А впрочем – нет, конечно же, она не забудет про свой гнев. Как не забудет и о том, что он потребовал от нее извинений в большом зале. К тому же он не пожелал защитить ее от обвинений Мойры Маклейн. Но хуже всего то, что он намерен жениться на этой женщине. Да, сейчас он желал ее, а она желала его, но каким бы сильным ни было ее желание, это не имело значения. Потому что она была бы для него просто средством утолить свою похоть, не более того.

Эйли подошла к кровати и взяла длинную нижнюю рубашку из батиста, которую приготовила перед тем, как начала мыться. Надев рубашку, она наконец-то убрала полотенце и, подбоченившись, повернулась к лэрду; щеки ее пылали.

– Кажется, я просила тебя закрыть глаза. Черт тебя побери, Рори!.. Неужели ты не можешь вести себя иначе?!

– Я веду себя так, как могу, – проговорил он хриплым голосом. И тут же шагнул к ней. – Господи, как же ты прекрасна, Эйлианна. Я...

– Нет-нет, не говори больше ничего. Пожалуйста, уйди.

Эйли выставила перед собой руку, как бы останавливая его. Ноги ее подгибались от его пылающего взгляда, и она прекрасно знала: тонкий батист рубашки почти ничего не скрывал.

– Ну... что ж...

Коротко кивнув, Рори повернулся к двери.

Когда он уже переступил порог, Эйли спросила:

– Рори, а чего ты хотел? Зачем приходил?

Он на мгновение задержался и, оборачиваясь, пробормотал:

– Кажется... забыл.

Мойра, болтавшая без умолку, наконец-то замолчала, и Рори с облегчением вздохнул. Но уже в следующую секунду он понял, почему умолкла гостья. В зале появилась Эйлианна, приготовившаяся занять свое место рядом с его братом. Рори тотчас же вспомнилось, какой она была в ванне, когда поднялась из воды с бисеринками влаги, поблескивавшими на ее роскошном теле. И он вдруг почувствовал, что желает ее так же неистово, как и несколько часов назад.

Сделав над собой усилие, он отвел взгляд от Эйлианны и потянулся к стоявшей перед ним кружке с элем.

– Леди Эйлианна, вы сядете за другим столом. За этим будут сидеть мои родственники, – заявила Мойра, повелительно взмахнув рукой, щедро украшенной кольцами.

Нотки металла, прозвучавшие в ее голосе, обычно нежном и мелодичном, неприятно поразили Рори. Как и само требование.

Йен медленно поднялся со стула и галантно предложил Эйлианне руку. Когда он уводил Эйли с помоста, щеки ее пылали. Йен же, обернувшись, смерил брата презрительным взглядом. Минуту спустя Фергус проворчал что-то себе под нос и тоже покинул свое место за столом лэрда.

– О Боже, я не имела в виду, что Йен и Фергус тоже должны уйти, – сказала Мойра. – Просто я не хотела, чтобы эта женщина здесь сидела. Ведь она мне такого наговорила... – добавила Мойра, нахмурившись.

Какое-то время она молча смотрела на Эйлианну, занявшую место за другим столом; Йен и Фергус сели по обе стороны от нее. Потом спросила:

– Ты же не возражаешь, Рори, что я велела ей пересесть?

Лэрд сделал глоток эля. Не глядя на гостью, ответил:

– Нет, я возражаю, Мойра. Ты не вправе решать, кто сидит за моим столом, а кто нет.

Он говорил тихо, но в его голосе отчетливо звучал гнев. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы сдержаться и не попросить Мойру уйти. Ужасно хотелось прокричать во все горло: «Никакого брака не будет! Не будет никакого союза!» Но он не мог так поступить – преданность клану и чувство долга слишком глубоко укоренились в его душе.

Мойра крепко зажмурилась, и по щеке ее скатилась слезинка.

– Я тебя рассердила, да? Рори, я не хотела огорчать тебя. Но ты должен меня понять. Ведь эта женщина... Она такое мне сказала... Я просто не могла бы сидеть с ней за одним столом. Не могла бы вытерпеть это...

Мойра всхлипнула, и Сирил протянул ей платок:

– Вот, возьми... Не плачь, сестричка. Я уверен, что Рори не хотел тебя расстраивать.

Сирил с упреком взглянул на лэрда, как бы давая понять, что тот должен как-то утешить Мойру. Но Рори нахмурился и отвернулся; ему надоело утешать чрезмерно чувствительную гостью. Сделав очередной глоток эля, он пристально посмотрел на Эйлианну. Словно почувствовав его взгляд, она тут же подняла голову, и взгляды их встретились. Рори улыбнулся и молча отсалютовал ей своей кружкой. Она тоже улыбнулась и ответила ему таким же жестом.

– Рори, ты что, не слышишь? Моя тетя задала тебе вопрос.

Мойра взглянула на него с укором.

– О, прошу прощения. Что вы сказали, миледи?

Он повернулся к остроносой женщине, сидевшей рядом с Сирилом.