Протиснувшись в узкое окно, Ирадий спрыгнул прямо в разноцветные кусты, благоухающие на всю округу. Мне не оставалось ничего иного, как подать ему руку и последовать за ним. В этом доме я оставаться точно не хотела.

Пробирались мы через буйно растущий сад какими-то окольными путями. Вроде бы ворота находились с другой стороны, но мужчина упорно вел меня в противоположную, и вскоре я поняла почему. Через десятки метров мы вышли к ангару, через открытые ворота которого просматривалась самая разная техника.

Чего там только не стояло — у меня глаза разбегались, но летной машины, которая принадлежала Ирадию, точно не было. Я бы ее узнала.

— А мы?..

— Позаимствуем одну из летных машин у нашего друга. Думается мне, что до нашей нам дойти не дадут — настойчиво пригласят обратно на ужин.

— А Ант, ну… Не будет ругаться?

— Еще как будет, потому что забрать я собираюсь его любимую машину, но чем только не приходится жертвовать ради родной младшей сестры и лучшего друга. Тебе какая нравится? — кивнул Ирадий на все многообразие.

— Черная? — предположила я, засмотревшись на новую модель, которой еще даже в производстве не было. Если я ничего не путала, выпуск таких, предположительно, должен был стартовать только в следующем году.

— Так я и думал, что тебе понравится коллекционная. Садись.

— Может, тогда не надо? Возьмем другую?

— Не дрейфь, Карамелька. Пускай машина хоть дорогу ощутит, а то так и будет здесь стоять, ни разу не заведенная. Давай, прокатимся с ветерком.

С ветерком — это не то словосочетание, которым можно было обозвать наше появление на дорожке у особняка. Беспрецедентная скорость у этой малышки развивалась за несколько секунд, вынуждая сердце не биться чаще, нет, а просто заходиться в истерике. Я держалась за все, что можно было и нельзя, стараясь удержать в себе восклицания, что так и рвались наружу.

Адреналин прошивал вены насквозь, когда мы на полной скорости входили в узкие повороты.

— Ворота! — закричала я, видя, как высокая кованая ограда резко поехала в сторону, собираясь перекрыть нам выезд.

Не успела. Ирадий снес и ее, и часть забора, что рванулась вслед за воротами. Я была бы и рада зажмуриться, но от шока смотрела во все глаза. На авто не осталось ни единой царапины!

— Бронированная, но облегченная, — похвастался мужчина, нежно погладив руль.

— За нами хвост! — воскликнула я, заметив две летные машины, последовавшие за нами.

— Бесполезно, — усмехнулся Ирадий. — Смотри, как можем…

Протаранив ограждение дороги, летная машина, словно пуля, выстрелила в пропасть. Внизу под нами в сотнях метров виднелся нижний уровень с серыми улицами, а я мысленно прощалась с жизнью. Летная машина камнем падала вниз. Не было никаких вариантов — мы должны были разбиться, потому что без дороги этот транспорт двигаться просто не мог. В этом и была суть летных машин — они могли летать высоко, но исключительно над дорогой…

Резкий рывок стал для меня полной неожиданностью. Наше летное авто замерло прямо в воздухе, резко выравниваясь. Выглянув наружу, я заметила огонь. С моей стороны было видно две небольшие конструкции рядом с колесами, которые, судя по всему, и держали нас на весу.

— Испугалась? — шепнули мне в волосы, а я…

— Мы точно не упадем? — обернувшись, уточнила я очень спокойно. Я была сама сдержанность.

— Можем висеть так около шести часов, но лучше не больше четырех, чтобы не перегревать.

— Тогда… Я тебя убью! — кинулась я на него с кулаками, но была быстро обезврежена и уложена на сиденья, что легко раскладывались. — Целоваться не будем! — предупредила я грозно.

— Как скажешь, — слишком легко согласился Ирадий. — Я и сам могу… целовать.

В новый рейс «Алмаз» должен был отправиться только поздно вечером — об этом веркомандир поведал мне, едва пытка поцелуями прекратилась. И вот что за человек? А точнее, нечеловек. Он напрочь разбивал все стеснение, все стены, которые я выстраивала кирпичик за кирпичиком, пытаясь отгородиться корректностью, которую сама же и придумала.

Просто раньше в моем понимании отношения между супругами совсем не строились на поцелуях, объятиях и всевозможных касаниях. Я всегда считала, что замужняя жизнь — это в первую очередь взаимная работа. Предполагала, что толком ничего не меняется, просто вас становится двое, а вдвоем, как известно, жить гораздо легче в плане финансов, распределения обязанностей и поддержания чистоты.

И нет, на самом деле я не была против. Мне нравилось ощущать тепло. Мне нравились объятия Ирадия и то чувство защищенности, которое они рождали. Мне нравились поцелуи, хоть от них губы и становились сверхчувствительными. Просто…

Я никак не могла побороть смущение, которое все эти действия вызывали. Я не знала, о чем обычно говорят после поцелуев, как принято себя вести после объятий и что означает, если вдруг мужчина берет тебя за руку. Да, несомненно, это приятно, но ведь должен же быть у всех этих действий какой-то смысл?

— Эндорфины, — вдруг ответили мне, а я с ужасом поняла, что последние фразы произнесла вслух. — Не стоит краснеть, все нормально, — улыбнулся мужчина, глядя на дорогу. В сгущающихся сумерках мы вновь вернулись на верхний уровень, чтобы добраться до какого-то ресторана. — Об этом на самом деле мало кто задумывается, но объятия и поцелуи — это то, что требуется нашему организму, потому что внутри нас вырабатываются эндорфины — так называемые гормоны счастья. Кроме хорошего настроения, они влияют на длительность жизни, купируют боль и даже притупляют страх. Раньше эти гормоны часто вкалывали солдатам перед боем, в том числе и в космическом флоте. Поэтому нам так приятны прикосновения. А еще, чем больше мы целуемся и обнимаемся, тем больше привязываемся друг к другу — за это отвечает другой гормон. Но если опустить все эти объяснения, то мы делаем это просто потому, что нам хочется, и не стоит искать здесь скрытый смысл. И особая реакция тоже не нужна. Просто расслабься и получай удовольствие.

Откровенность этого мужчины одновременно сбивала с толку и приятно поражала. Выходя из летного авто, я вдруг подумала о том, что мне предстоит провести с этим имситом целую жизнь. Целую жизнь бок о бок, потому что нет, не отпустит.

Что бы я ни делала, как бы ни лелеяла мечты об эфемерной свободе, Ирадий уже плотно вошел в мою жизнь и покидать ее не собирался. Почему-то этот факт, наоборот, успокаивал. Не будь его со мной рядом, неизвестно, какой бы стала моя жизнь. Да и была бы она вообще или закончилась бы там, на холодных плитах душевой, когда