с дочкой, так что если называть его «дяденька», то чересчур назойливые люди, сующие нос не в свое дело, обязательно спросят: «А где тогда отец?» Может, кем-нибудь из родственников назвать? Нет, после того, что он сделал, не хочется… Тогда как, просто «эй!» говорить? Нет, конечно. И тут у нее в ушах словно щелкнуло. Нет, память к ней не вернулась, и что случилось у них в доме, она не вспомнила. Зато вспомнила, как торговка креветками на рынке звала Мёнчжуна, увидев, что его дочь отравилась. «Ай да я!» – подумала Рохи и, тыча пальцем в Мёнчжуна, произнесла:

– Сукин кот!

Глаза под кепкой у него стали круглыми, а рот под маской раскрылся от изумления. Рохи довольно улыбнулась: она понимала, что так говорить нехорошо, но от того, что она высказала это вслух, на душе явно полегчало. Вот только она не предполагала, что ее услышит проходящая мимо тетка. Несмотря на то, что в центре города уже было темно, на тетке была кепка-козырек от солнца. Вытянув руки, она на ходу делала физкультуру: била в ладоши то перед собой, то сзади[18], но от слов Рохи остолбенела и уставилась в их сторону.

– Ах ты ж красавица моя, снова от бабушки нахваталась!

Мёнчжун, словно пинг-понговый шарик, отскочивший от затылка, подскочил к Рохи и, схватив ее под мышки, завертелся вместе с ней.

– Кручу, верчу, покачать хочу!

Легкое тело Рохи болталось над землей. Тетка прохладным взглядом посмотрела на них, но потом пошла своей дорогой. А Мёнчжун все вертел и вертел девочку: для верности он решил дождаться момента, когда женщина совсем скроется из виду. У Рохи закружилась голова, ее начало подташнивать. Да и в целом ночной город, мелькавший в глазах, по цвету тоже начал походить на блевоту.

– Поставь.

Она говорила из последних сил, но Мёнчжун, преисполненный чувства ответственности и желающий во что бы то ни стало выбраться из этой ситуации, похоже, ее не слышал. Собрав оставшиеся силы, Рохи улучила момент и саданула Мёнчжуна ногой под челюсть.

– Уй-ё-о-о!

От удара тот потерял равновесие, качнулся назад и выронил ее из рук. Однако на задницу упал только он один, Рохи же ловко и эффектно приземлилась на газон. Если б на ее месте была Хиэ, то Мёнчжун уже назвал бы ее талантом века и начал бы водить по всем балетным и гимнастическим секциям в округе. Тетка, собиравшаяся научить Рохи хорошим манерам, к тому моменту растворилась где-то вдалеке.

– Ты чего людей трясешь до одури?

Мёнчжун лежал на дорожке задницей к небу и непрерывно извинялся, словно совершил ужасное преступление. Рохи стало неловко, и она прикрикнула на него. Но Мёнчжун огрызнулся:

– А ты чего на меня кричишь?

– А ты зачем меня похи…

Понятно, Рохи хотела, чтобы последнее слово осталось за ней, но и слово «похищение» она тоже произнести не могла. Девочка посмотрела на Мёнчжуна. Мизансцена не изменилась, описание смотри выше: «С лицом ужасного преступника похититель растянулся на земле». Рохи подошла к валявшемуся в нелепой позе Мёнчжуну и шлепнула его по пятой точке.

– Вставай, мы привлекаем внимание.

Мёнчжун поднялся, потирая ушибленные места. Потом зашагал, перебирая ногами, словно зомби. Рядом семенила Рохи, стараясь поддерживать темп. У Мёнчжуна от всех этих забот голова шла кругом, и он, казалось, совсем пал духом.

– Если у тебя настолько кишка тонка, то чего ты вообще в это дело вписался?

Мёнчжун не знал, что ответить, но в груди у него словно что-то оборвалось.

– И почему похитил именно меня? Просто потому, что родители богатые? – Раз уж они выяснили, что Мёнчжун ее похитил, теперь нужно было узнать причину.

Если он скажет, что выбрал их дом случайно, то тогда можно считать, что ложное обвинение в убийстве – это ему такая небесная кара за похищение. Но все равно остается вопрос, кому и зачем потребовалось убийство ее родителей, о котором она так и не смогла ничего вспомнить.

– Это мать Хиэ предложила. А я боялся на видеокамеры попасть, смотрел, где они расположены, и за дорогой не очень следил, вот на тебя и наехал. Вышел посмотреть и – оба-на! – это ж ты! Которую мы как раз похищать собрались! Ну, я тебя в машину закинул и…

– Что ты сказал? – Рохи замерла.

Мёнчжун сначала непонимающе на нее посмотрел, потом догадался: он говорил сбивчиво, и девочка его не поняла.

– Нет-нет, сбил я тебя точно случайно. Потом увидел, что ты – это ты. Поэтому и…

– Нет, до этого что сказал?

– Смотрел, где камеры находятся…

– Нет, еще раньше!

Голос девочки стал резким. От него Мёнчжун снова весь скукожился. Да уж, чтобы такому малодушному, трусливому и до глупости доброму человеку вдруг пришла идея похитить ребенка? Да никогда!

– Мать Хиэ так сказала… Ну, жена моя бывшая…

– Сказала, значит? А откуда она про меня узнала? Просто случайного ребенка из богатой семьи выбрала? Или же моих родителей до этого знала и почему-то злобу затаила? Так получается, что это не ты, му… гхм… чудак, все придумал, а твоя бывшая?

Град вопросов Мёнчжуна не смутил, и ответил он просто:

– Я не знаю.

– Ах ты ж!.. – Рохи от души засадила ему ногой по голени.

– Уй, блин! – Мёнчжун скорчился и распластался теперь уже на газоне. Его лицо выдавало смесь недоумения и обиды. Он тут же пружинисто поднялся и негодующе закричал на Рохи: – Эй, за что?

Лицо Рохи исказилось. «Нужно с ней встретиться. Даже если убийство совершила не его бывшая жена, то все равно нужно выяснить, какое отношение она имеет к моим родителям и почему для похищения выбрали именно меня».

– Где она сейчас?

Стоя на одной ноге, как цапля, и не прекращая потирать ушибленную голень, Мёнчжун простонал:

– Сегодня должны были с ней встретиться.

– Ах ты ж!..

– Уй-я-а-а! – И Мёнчжун снова оказался на газоне. В этот раз прилетело по другой ноге.

– И ты только сейчас об этом говоришь?

Расплатившись за искренность обеими ногами, Мёнчжун смог подняться не сразу.

* * *

Когда Мёнчжун еще встречался с Хеын, то свидания у них проходили точно так же, как и у других обитателей Йонина: сначала поесть, потом в кино, затем на кофе. Или сначала в кино, потом поесть, затем на кофе. Или сначала кофе, потом в кино, а потом поесть. Что называется, блюда все те же, лишь порядок подачи другой. Иногда в программу еще добавлялся шопинг: каждый раз со сменой времен года Хеын покупала себе одежду на новый сезон. Она постоянно говорила,