В полдень сели есть, потом командир расклад дал по охране моста.

– Кто что думает? – спросил Воробьёв.

Молчание затягивалось. Самое сложное – на мост целыми забраться. А уж взрывчатку заложить и поезд дождаться значительно проще. У каждого разведчика не один рейд за плечами, осознавали сложность, фантастических предложений не выдвигали. Илья решился:

– С насыпи к мосту не подобраться: часовые и пулемётное гнездо. С реки тоже. Остаётся железная дорога. Нападения с этой стороны немцы не ожидают. Судя по карте, в четырёх километрах отсюда со стороны Расховца железная дорога делает два крутых поворота, огибая неровности рельефа. Судя по отметке высот, там ещё подъём, поезда сбрасывают скорость. Одному разведчику с несколькими гранатами надо забраться на тормозную платформу, когда поезд подъедет к мосту, бросить гранату, а то и две в пулемётное гнездо сверху. У выезда с моста то же самое сделать со вторым пулемётным расчётом. Укрепление из мешков, крыши сверху нет, есть шанс. Группа заранее у моста заляжет, на льду. Там мин нет.

Тишина. Разведчики обдумывали услышанное, разбирали по этапам. Вроде должно получиться. Только сможет ли на ходу, пусть и малом, разведчик взобраться на тормозную площадку? Ступеньки высоко, и поезд не стоит, а ещё могут быть часовые. Эшелоны все воинские, а стало быть, под охраной. В армии есть негласное правило: кто инициативу проявил, то её исполняет.

– Тогда так. Сафронов, берёшь гранаты, не меньше шести штук, и выдвигаешься до поворотов. Наблюдаешь, в каком месте скорость у поездов меньше всего, цепляешься. А мы ночью на льду у моста ждать будем.

Илья обратился к разведчикам:

– У меня две лимонки, ещё четыре нужны и кусок сала.

– На святое замахнулся! Своё сало иметь надо, – возмутился Шепитько.

– Мне не есть, рельсы смазать.

– Кощунство!

Для Шепитько, украинца, сало – продукт важный, почти стратегический, а тут рельсы мазать, но залез в «сидор», достал шмат солёного сала, со вздохом отрезал кусок с ладонь размером. Взвесил на руке – не многовато ли? Отдал Илье, всё же для общего дела. Илья сало в «сидор» определил, вещмешок на плечо набросил и вышел. Железнодорожную насыпь слева держал, через час ходу показался первый поворот. Илья подобрался поближе: надо было оценить скорость движения поездов. Не переоценил ли он свои силы? Раздалось тяжёлое пыхтение паровоза, потом показался и сам локомотив из-за подъёма, за ним платформы с битой техникой, накрытой брезентом. В полевых мастерских немцы выполняли ремонт несложный – заменить разбитый снарядом каток, изношенные фрикционы, заменить пулемет. А работы посерьёзнее выполнялись на заводах в тылу – в Чехии, в Германии. Мало приспособлена немецкая техника к ремонту в полевых условиях. Например, Т-V «Пантера» для ремонта двигателя со снятием его с танка требует снятия башни, а она почти восемь тонн весит, не всякий кран осилит, только стационарные, козловые.

Очень ремонтопригодной оказалась американская техника, поставляемая по ленд-лизу. Любой агрегат или узел в полевых условиях поменять не проблема.

К моменту, как эшелон взобрался на небольшой с виду подъём, скорость упала до тридцати километров. Чрезвычайно мало для любой техники – паровоза, автомобиля – и слишком много для человека. Хорошо бы состав потяжелее был, тогда скорость меньше будет, а если ещё салом рельсы на подъёме смазать, тогда шансы есть. Рельсовый путь – однопутка. Один-два поезда на Касторное идут, потом в другую сторону, на Курск.

Которые на Касторное идут, Илью не интересовали, они мост уже проехали. Поезда шли с промежутками в четверть часа. Не сказать, что движение оживлённое, но каждый поезд две – две с половиной тысячи тонн груза везёт. Если состав наливной, то такого количества бензина на большое наступление хватит. После двух поездов в сторону Курска прошла автомотриса с солдатами, смена караула на мост. Потом прошли три поезда на Касторную, к фронту. Покрытые брезентом танки и пушки, пассажирские вагоны для личного состава. Илья смотрел с ненавистью и завистью. С комфортом немчура воевать едет, в тёплых вагонах. А наши бойцы – в теплушках, с надписью «Восемь лошадей или сорок человек».

Приближался вечер, начало смеркаться. Илья пополз к насыпи, ощупывая перед собой землю. Две мины обнаружил, взял в сторону. Показался поезд. Паровоз уже прожектор включил, на платформе перед паровозом – мешки с землёй и пулемёт. За паровозом грузовые вагоны, много. Когда затих перестук колёс, Илья осмотрелся, выбрался на шпалы и бегом к уклону. Невелик, если по человеческим меркам, а паровозу труднее значительно. Сколько метров рельсов мазать салом? Сто, двести? О таком в учебниках не пишут и на словах не пересказывают.

Приложил кусок сала к рельсе и побежал. Метров двести точно смазал, как впереди снова луч прожектора. И не боятся же наших бомбардировщиков или штурмовиков! Илья с насыпи сполз в снег, пропустил поезд, он под уклон шёл и скорости не сбавил. Как поезд исчез в темноте, салом другой рельс смазывать стал. У пикета – это маленький столбик с обозначением километра – сало в «сидор» отправил и залёг. Надо понаблюдать, что его инициатива даст. Если не поможет, плохо. Раздался рёв паровоза, вдали показался луч прожектора. Илья глядел, как приближается эшелон. От напряжения он даже приподнялся на локтях, когда паровоз на подъём пошёл. Скорость его начала падать, потом и вовсе неожиданное. Колёса паровоза в буксование сорвались, из паровых машин в стороны пар струями бьёт. Выручила инерция, вагоны большого поезда сами толкать паровоз стали, а скорость падала. Илья решил не искушать судьбу. Скорость и так невелика, километров десять в час, и есть опасность, что состав вовсе остановится. Однако машинист подсыпал специальным устройством песок под буксующие колёса. Громыхнула сцепка, Илья увидел медленно подплывающую тормозную платформу. Вскочил с земли, бросился к пикетному столбику, там небольшая ровная площадка. Подпрыгнул, уцепился за поручень, подцепился. Ура! Он уже в поезде, приблизительно в середине его.

Паровоз выбрался с подъёма, медленно стал набирать ход. Илья выглянул. Встречный ледяной ветер выжимал слёзы из глаз. Илья приготовил гранаты, две в правый карман, две в левый и в каждую руку по одной. Времени будет мало, поезд мост минует на скорости около пятидесяти километров в час, времени на точный бросок даже не секунда, а доли её, чтобы угодить в пулемётное гнездо. Только бы не пропустить. На въезде на мост гнездо слева, на выезде – справа. И он должен подавить оба, иначе заброска разведгруппы будет зряшной, второй попытки немцы не предоставят. Звук колёс поезда изменился. Паровоз уже на железнодорожных фермах моста. Илья вырвал чеку из гранаты зубами, локтевым сгибом уцепился за стойку, слегка свесился. Уже тёмным пятном надвигается пулемётное гнездо. Илья размахнулся слегка, сверху в пулемётное гнездо гранату забросил, как баскетбольный мяч в корзину. Тут же швырнул вниз, к основанию гнезда, вторую гранату. До взрывов три с половиной секунды, даже уже меньше. Илья перебежал на другую сторону площадки, выхватил гранаты, чеку у одной вырвал, приготовился к броску. И в это время вспышка и звук взрыва, следом, с полусекундным промежутком, ещё один мощный хлопок. Для эшелона подрыв гранатой, да ещё в стороне от рельсов, вовсе не помеха, дальше следует и не тормозит. Не исключено, что за шумом механизмов паровоза машинист разрывов гранат не слышал, всё же от паровоза до вагона, где находился Илья, метров триста. Пулемётное гнездо сразу за железнодорожной фермой моста. Как только она проплыла мимо, Илья бросил гранату сверху, внутрь гнезда, а вторую радом с мешками, но снаружи, – это для часового. Сам отпрянул к середине площадки, чтобы осколками не зацепило. Бах! И следом ещё раз. Илья опустился по ступенькам, спрыгнул, покатился кубарем под насыпь. Старался сгруппироваться, чтобы не сломать себе руку или ногу. Вроде снег удары смягчать должен, а пару раз приложило сильно. Вскочил, подвигал конечностями – цел! Уже удача! А к мосту уже белыми призраками разведчики бегут, с двух сторон. Только сопротивляться некому, охрана погибла. Илья на насыпь взобрался – и бегом к пулемётному гнезду. Часовой перед входом лежит, а внутри два пулемётчика недвижимы. Илья сразу к пулемёту. Руками по боевому железу провёл – цел пулемёт, осколками не зацепило, все достались пулемётчикам. К гнезду командир подбежал: