– Всё, товарищи! Можно оставить самолёт.

К самолёту подкатила санитарная машина на базе полуторки, следом за ней – легковая «эмка». Разведчики спешно выбрались. Из легковушки вылез военный. Разведчики вытянулись по стойке «смирно».

– Начальник разведки фронта, – шепнул лейтенант. – Сам Чекмазов.

Полковник подошёл, разведчики дружно поприветствовали:

– Здравия желаем, товарищ полковник!

Чекмазов приложил руку к шапке в приветствии.

– Вольно! Кто ранен?

– Перелом руки, товарищ полковник, и укушенная рана. Собака по следу шла, напала. Задание выполнено, аэродром разбомблён. Противник потерял восемнадцать самолётов, наши ВВС над целью ни одного. Противник РДГ обнаружил, погибли двое: разведчик Лощилин и радист Кузняк.

– Идите в санитарную машину, пусть врач осмотрит в госпитале. Чёрт-те что! Путаница какая-то. Из штаба партизанского движения доложили – ранен разведчик, нуждается в эвакуации. Ладно, обошлось. Садись, сынок, в машину, поедем в отдел, всё подробно напишешь, как было.

Пока ехали в разведотдел, полковник расспрашивал, как действовали. По приезде Илью отвели в отдельную комнату, усадили за стол.

– Пиши подробно, с привязкой по месту и времени. Закончишь – отнесёшь докладную записку начальнику отделения. По погибшим – видел ли сам, где, когда.

Илья устал, хотелось есть и спать, но приказ надо исполнять. Постарался припомнить каждые сутки, ведь большая часть действий происходила не днём, а ночью. Старался с подробностями, а получилось всего на два листа, правда, почерком убористым. Пробежал глазами написанное, отнёс в отделение. Думал – сейчас пойдёт на кухню, там всегда оставляют покушать для караульных, подхарчится. Ничего подобного! Начальник отделения бегло прочитал текст:

– Несвязно! Иди, пиши ещё раз и ошибки учти.

Не любитель материться Илья, но пока шёл в отведённую комнату, выражался семиэтажным. Да ещё хотя бы текст остался, который отдал. Опять написал, потратив час. Снова отдал написанное. Начальник хмыкнул, не читая, положил в папку.

– Свободен, Сафронов. Далеко от отдела не отлучайся.

Илья сразу в столовую. За писаниной завтрак уже прошёл, но сжалились повара: получил макароны по-флотски и компот из сухофруктов – редкость на фронте большая. Пришёл в землянку своей роты, разделся, и спать. Ни разговоры сослуживцев не мешали, ни артобстрел. Это звуки привычные.

К вечеру проснулся, на соседнем топчане Архангельский сидит, на левой руке гипс до локтя.

– Силён же ты спать, Сафронов.

– Как же, силён! В девять часов только лёг. Два раза заставили докладную записку переписывать.

– Так и я так же. И ошибок там не было. Старый способ, ещё от царской охранки переняли. Человек два-три раза про одно событие пишет, если врёт, будут расхождения. Давай выпьем, у меня бутылка «Казёнки».

Илью неделю не трогали, а Архангельскому предоставили отпуск по ранению, к родне уехал. С началом декабря насыпало снега, ударили морозы. Командование собрало новую группу. Командиром лейтенант Воробьёв, в состав, кроме Ильи, ещё пять человек входило. Зиму разведчики не любили. Иной раз неподвижно лежать часами приходилось: отморожение щёк, пальцев ног часто случалось. А хуже всего следы на снегу. Незаметно к объекту не подберёшься. Охрана обходы делает, следы вмиг обнаружит. Да ещё задание серьёзное: взорвать мост железнодорожный, понятное дело, с эшелоном. Просто мост взорвать проще – снял охрану, заложил взрывчатку и беги. А с эшелоном мало взрывчатку заложить, надо дождаться поезда и взорвать тротил под паровозом, в крайнем случае под первым вагоном. Тогда весь эшелон в реку слетит, ущерб максимальный. Зимой многие дороги снегом занесло, непроезжие стали. Основные автомагистрали чистили, но главными в снабжении оставались железные дороги. В отличие от Европы, в Союзе сеть автомобильных и железнодорожных путей не так развита, и стоит разрушить мост на главном направлении, как создаётся пробка из автоколонн или эшелонов. Ситуация удобная для бомбардировки с воздуха. К зиме 1942/43 у ВВС Красной армии уже и современных самолётов прибавилось, и лётный состав опыта набрался, грамотно воевать стали. Прервать сообщение – очень важно. Под Сталинградом 6-я армия Паулюса в окружение попала, большей частью уничтожена, а другие в плен попали. Гитлеровцам сейчас фронт восстановить срочно надо, прореха огромная в нём. И у Красной армии резервов нет ударить в слабое место.

Или срочность большая была, или возможность, но группу в немецкий тыл забросили самолётом «Дуглас С-47» посадочным способом. В означенное время на земле вспыхнули огни, самолёт заложил вираж, приземлился на лыжи вместо колёс. Груза было много, через люк всё выкинули на снег, выпрыгнули сами. Самолёт сразу на взлёт пошёл. Всего-то и был на земле с работающими двигателями пять минут. Была такая эскадрилья – особого назначения. И маленькие самолёты были, типа У-2: вывезти раненого, забросить патроны в партизанский отряд. Но основу эскадрильи составляли «Дугласы» или его аналоги ПС-84, производившиеся по лицензии.

Разведчики «сидоры» надели, попарно взяли тяжёлые тюки со взрывчаткой. Мост взорвать – минимум полсотни килограммов тротила, да ещё взрыватели, провод и подрывная машинка.

Что показалось Илье странным, костры горели, выложенные условным знаком, а людей не было, явно избегали контакта. И командир группы о том явно осведомлён был, поскольку беспокойства не проявил. Сориентировался по компасу, рукой направление указал. Где-то на земле снега по колено, в других местах его уровень несколько сантиметров: идти легче. Через час хода вышли к одиночной небольшой избушке. В избе хозяин есть, не заброшена. После короткого разговора с лейтенантом хозяин двери распахнул. Илья догадался – агент. Хоть и запрещено с агентурой работать, но в приказе было – для разведывательных целей, сбора информации. А у группы задача диверсионная. В группу один минёр входил, у него в «сидоре» подрывная машинка, провод и взрыватели. Без этого добра тротилом только печь топить.

После мороза бодрящего в натопленной избе уютно, хотя сразу тесно стало. Но лейтенант одного в караул отправил, а сам с минёром и Ильёй отправился на рекогносцировку. Впереди ещё половина ночи, и приглядеться вполне можно. Разведчики в белых маскировочных костюмах, в унтах из собачьих шкур. И тепло в них, и ноги не промокнут, как в валенках.

Белыми приведениями скользили, вышли к железнодорожной насыпи, но не приближались. Немцы по обе стороны путей вырубили лес силами местных жителей, установили минные поля. Кроме того, по путям периодически проезжали мотодрезины, два-три солдата и пулемёт. А ещё впереди паровоза ставили платформу с балластом. В случае если партизанам или диверсантам удастся поставить мину нажимного действия, она сработает под первой осью платформы, а паровоз останется цел.

Держа насыпь справа, прошли пару километров. Увидев пролёты моста, залегли. Немцы мост охраняли серьёзно. На обоих въездах пулемётное гнездо, обложенное мешками с землёй. Такое заграждение пулей не пробить, пушка нужна. Кроме пулемётного расчёта ещё часовые есть. По зимнему времени караул меняли каждые два часа. Подъезжала автомотриса, вроде автобуса на железнодорожном ходу, старая смена уезжала, новая заступала. Всё это выяснили, пока почти до рассвета наблюдали. Теперь дело лейтенанта и минёра Валиева решать, как лучше подобраться да мост уничтожить. По мнению Ильи, очень затруднительно. Атаковать в лоб нельзя, пулемётчики приблизиться не дадут, всю группу положат. Втихую подобраться? Илья ручаться мог, что все подходы к мосту заминированы. Пока лежал на полу в избе, отогревался и отдыхал, только одну возможность подобраться к мосту нащупал – по рельсам. Как? Это ещё обмозговать надо.