Внезапно Лиз вспомнила о давным-давно купленном отрезе светло-серого атласа. Она наткнулась на него на распродаже, ткань досталась ей по дешевке. Лиз все собиралась сшить наволочки, но руки никак не доходили. И вместо наволочек из части блестящей и мягкой ткани она нашила для Рози простеньких свободных топиков на бретельках – так почему бы ей не соорудить что-то и для себя? Тунику, например? Это же совсем быстро.

Лиз поспешно вытащила ткань из-под кровати и отрезала кусок нужного размера. Фасон у нынешних вещей такой простой, что и шить-то всего ничего, а украсить можно кружевами, блестками и бусинами – этого добра у Лиз в коробке для рукоделия предостаточно.

Лиз включила радио и уселась за работу, вторя старым хитам, которые крутила «Меллоу Мэджик», ее любимая радиостанция. Рози частенько подшучивала над ней и называла старомодной, однако всегда с удовольствием подпевала классикам «Мотаун Рекордс» и Гарри Нилсону с его хитом «Без тебя», который и Лиз, и Рози знали наизусть.

В юности Лиз нравилось шить, и она с радостью забрала бы старую мамину швейную машинку, но не успела предупредить об этом Тоню, и та ее выбросила. Зато пеструю коробку со швейными принадлежностями, принадлежавшую Катарине, Лиз удалось спасти. В коробке хранились наперстки, булавки и иголки, разномастные пуговицы и катушки цветных ниток.

Коробку эту, потертую и старую, Лиз считала одним из своих величайших сокровищ, потому что та напоминала ей о прошлом. Глядя на нее, Лиз представляла, как входит в гостиную у них в Белхэме, а мама поднимает голову и с улыбкой показывает, что она шьет. Катарина была красивая и хрупкая, с темными волосами, смех ее походил на журчание ручейка. Всегда веселая, она шутила, старалась всех развлечь, – по крайней мере, такой ее запомнила Лиз.

Скроив тунику, Лиз прострочила швы, вырез обшила кремовыми кружевами, на бретельки нашила стеклянные бусины, перламутровые пуговицы и крошечные бантики из черной тесьмы.

Закончив, она надела тунику, натянула узкие коротенькие брючки – единственные подходящие для такого случая – и обула черные туфли на низком каблуке, в которых выходила на смены в ресторане, а затем встала перед зеркалом. Туника вышла вполне ничего, этакий бохо-шик с романтическими викторианскими нотками, и в сочетании с ее бледной, почти белой кожей отлично смотрелась. Лиз была довольна собой, особенно если учесть, что управилась всего за три часа.

Теперь, когда о наряде можно было не тревожиться, Лиз решила немного передохнуть. В конце концов, уборка подождет. Вместо этого она долго стояла под струями горячего душа, удивляясь этому странному ощущению, когда никуда не надо торопиться, то и дело поглядывать на часы и бояться, что опоздаешь. «Надеюсь, ты как следует повеселишься», – вспоминала она слова Ханны, готовясь нанести последние штрихи к образу перед выходом. Конечно, Роберт – не самый интересный собеседник, но вряд ли кто-то еще позовет ее поужинать, так почему бы не попробовать получить удовольствие.

Завернувшись в полотенце, Лиз прошлепала в спальню, высушила волосы. Косметикой она пользовалась нечасто, но на этот раз наложила на веки синевато-голубые тени, а на ресницы – черную тушь. Тушь почти засохла, но Лиз капнула в нее воды, и получившегося вполне хватило, чтобы накрасить ресницы. Однако стали ли они после этого «длинными и соблазнительными», как обещала надпись на упаковке, – другой вопрос.

Роберт явился вовремя, и Лиз, похоже, выглядела чуточку по-новому, потому что, когда она открыла дверь, он на миг замер, но тут же перевел взгляд куда-то на стену, будто обнаружил в прихожей нечто невероятно интересное.

– Я заказал столик на восемь, – сказал он, все так же таращась на стену. Что он там высматривает? Трещину? – Моя машина совсем рядом.

Лиз села в белую «ауди». Машина была отличная – новая или почти новая, с удобными, обтянутыми кожей креслами и электрическими стеклоподъемниками. В ее Ослике Иа стекла частенько заедали, чтобы поднять или опустить, приходилось тянуть их вверх или слегка надавливать руками. Лиз боялась, что однажды окна просто заклинит намертво.

Место назначения Роберт ей не выдал, но когда они выехали из Тремарнока и покатили по проселочным дорогам, Лиз поняла, что ей все равно. За окном стремительно сгущались сумерки, и Лиз нравилось смотреть на проносящиеся мимо поля и слушать тихий джаз (в выборе музыки она положилась на вкус Роберта), приглушенным аккомпанементом ложившийся на урчание двигателя.

Сперва Роберт ничего не говорил, и Лиз тоже радовалась возможности помолчать. Ехали они быстро, однако ее это не тревожило.

– Как прошел отъезд? Дочь волновалась? – спросил наконец Роберт, и Лиз снова удивилась его формальности – ведь он прекрасно знал, как зовут Рози.

Лиз ответила, что Рози держалась молодцом, а если кто и волновался, то она сама.

– Надеюсь только, что другие дети не станут ее обижать.

Она почти жалела, что Роберт заговорил на эту тему, и чувствовала, как шею и щеки заливает краска.

Свернув к обочине и пропустив встречную машину – на узкой и извилистой дороге двоим было не разъехаться, – Роберт сказал, что учителя непременно присмотрят за Рози. Лиз же подумала, что в группе тридцать с лишним детей, каждый со своими особенностями и характером, и позавидовала уверенности Роберта.

Они немного поболтали про ресторан, Лиз рассказала, что Джесс по-прежнему неровно дышит к Лавдей, хотя они и хамят друг другу на каждом шагу.

– Я и не знал, что между ними что-то было, – признался Роберт, и Лиз подивилась его ненаблюдательности.

«Не заметить этого мог разве что слепой», – подумала она.

Значит, она права – Роберта интересуют лишь его меню, винный погреб и бухгалтерские книги. А до людей ему нет никакого дела.

Ехали они уже более получаса, и Лиз понятия не имела, где они находятся, вокруг не было ни единого фонаря, только фары их машины; дорожных указателей Лиз тоже не видела. Похоже, их путь лежит в какое-то совершенно забытое богом место.

Ей уже казалось, что они никогда не приедут, но тут Роберт резко свернул вправо, и впереди открылась посыпанная гравием дорожка, по обе стороны которой горели факелы, а в конце виднелось внушительное сияющее здание. Они подъехали ближе, и Лиз не поверила собственным глазам: он что, привез ее в старинный особняк или замок? Крышу над входом поддерживали увитые плющом колонны, а какой-то мужчина в галстуке жестом попросил Роберта опустить стекло.

– Вы можете оставить вашу машину, сэр, – сказал он, – мы о ней позаботимся.

Лиз испуганно ахнула. От волнения у нее дух перехватило.

– Мы что, туда пойдем? На мне обычные брюки и туника, которую я сшила на скорую руку.

– Ты выглядишь потрясающе, – сказал Роберт, и возразить она не успела – джентльмен в галстуке уже распахнул ее дверцу.

Встретившая их внутри женщина в черном сверилась со списком гостей. Лиз оглядела тяжелую сверкающую люстру, перевела взгляд на блестящий паркет, жардиньерки, в которых пестрели синие и розовые гортензии, и ведущую наверх лестницу, покрытую толстым сиреневым ковром.