— Однажды вечером, когда градус глупости превзошел все ожидания, светлейшая княжна Мари-Энн вышла прогуляться, — вдохновенно начал канцлер.

Я польщенно зарделась, а заодно восхитилась талантом начинающего сказителя. Вроде как пьяной дурой обозвал, но так опосредованно, что не разберешь, глупость с градусами были мои или сами по себе.

— Я не знаю, откуда Вовыч взялся. Я заблудилась, мне помощь была нужна, — доверительно зашептала я, обходя по кругу, опустившегося на одно колено Анатоля. Рукав на его поднятой руке подернулся, и я заметила мигнувшую на запястье стильную татушку-браслет из мелких буковок, хвостик которой убегал под одежду. Захотелось протереть глаза.

— Не уверен, что только это было причиной, — мужчина поднялся, его рука снова была на моей талии, а вторую он держал за спиной. Воображение тут же дорисовало кинжальчик.

— Хватит о глупостях думать, — одернули меня. — И опять-таки, нет, мыслей не читаю, тебе стоит поучиться владеть лицом. Дальше что было?

— Меня Вениан, как батарейку, пользует, подружки бросили, хотелось любви и сочувствия!

— Говоришь, Владимир, твоя подружка? И что, только сочувствовал? — создавая инерцию для очередной фигуры, меня оттолкнули и дернули обратно так, что суставы в руке жалобно хрупнули, затем последовало головокружительное вращение, и я оказалась прижата к Анатолю спиной, а его рука легла на живот раскаленным обручем. Голос же, раздавшийся над ухом, пробивало клокотавшим где-то в глубине… рычанием? — Или любовь все же случилась?

Дамы и господа, несомненно, мне редко бывает стыдно за содеянное в прошлом, но сейчас — стало. Какое счастье, что зеленоглазое хамло не видело сейчас моего лица и ушей… Поворот. Теперь видело, как и все те, кто за танцем следил, а было их половина зала и король.

— Ясно, — констатировал он и обдал презрением, как ушатом воды окатил, стыд сразу же сменился возмущением, но Анатоль меня добил: — Подробности.

— Тебя же это не интересовало! — зашипела я, и праведный гнев был не единственной причиной — мои фаланги опять страдали, зажатые в тиски канцлерских пальцев.

— Теперь интересуюсь.

— Это случилось в… библиотеке, — приукрасила я, внимательно следя за лицом грубияна. Архив тоже библиотека, в некотором роде. И, раз просил подробностей… — За стеллажами. Было очень страстно и очень горячо. Просто огонь! Как мы только все там не подожгли? — И мстительно добавила. — А потом он попросил забыть о случившемся, и я согласилась. На некоторое время.

— Забудь снова. Еще на некоторое, — невозмутимо ответил дор Лий, — раз блока больше нет. Вот и причина призыва.

— Он еще раньше призвался! Мы с ковром его испугались и в библиотеку спрятались, ты сам его на запчасти раскатал в коридоре!

— То, что, как вы, княжна, поэтично выразились, я «раскатал», было сущностью того же рода, что и ваш ковер. И ключевое слово здесь — «было». А Владимир ваш — призванная душа, это воздействие другого порядка, тут одних эмоций мало. — Голос ровный, а желваки на скулах так и ходят.

— Я могу с ним увидеться? — Анатоль сбился с ритма, я запнулась и отдавила канцлеру ногу.

Музыка смолкла. Меня снова бросили посреди зала. Повернувшись ко мне спиной, Анатоль встряхнул кистью, словно до этого держал в руке не мои пальцы, а что-то мерзкое. И стало так…

Я невидяще развернулась в сторону выхода из зала, но не успела сделать и пары шагов, как меня заключили в объятия. Лайм и гвоздика. Вениан.

— Я хочу уйти, — в груди жгло, словно там огонь горел или я хлебнула из хранимой в столе канцлера бутылки. — Сейчас.

Окутавшей меня завесе спокойствия я была рада и приняла с благодарностью. Трогательный поцелуй в лоб был нарушением неписаных правил о подобных проявлениях чувств на людях, но Вениан и прежде говорил, что не прочь поучаствовать в скандале.

— Прости, звездочка, сейчас еще нельзя, еще немного потерпи. Могу отвести тебя куда-нибудь, где не так людно.

Я пожала плечами. Мне было все равно, где, раз уйти нельзя. Дурацкий этикет, дурацкие правила, дурацкий бал. Сказка ложь, и намеков было предостаточно.

Я понимала, что во мне говорит обида, но легче от этого не становилась. И нет, Вениан отвел меня не к приснопамятной нише, а на вполне общественно просматриваемый диванчик. Он сразу был занят, но при появлении его высочества мгновенно освободился. Мне было плевать. Я просто села, и позволила светлячкам принца сделать их работу — избавить меня от гнетущего чувства. Но выходило не по плану: меня охватывало не спокойствие, а безразличие. Оно все ширилось и ширилось. Или это я сжималась в комок?

— Мари-Энн, — я среагировала на его голос только потому, что Вениан чрезвычайно редко меня по имени называл, — смотри на меня, прямо в глаза смотри и больше никуда, это важно. — Я покорно кивнула и уставилась на серебристые искры в аквамариновых омутах. — Ты на грани коллапса источника. Ты будешь внимательно слушать и делать все, что я скажу. Хорошо? — Я кивнула. — Умница. Я беру тебя за руки. — Легкое касание и пальцы принца кажутся обжигающими, или это мои холодны, как лед? — Сейчас я с тобой поделюсь. Это может быть неприятно, но ты потерпи. Это как лекарство, понимаешь? — Снова киваю. Мир сужается до горячих пальцев и глубоких синих глаз с танцующими искрами. Потом становится мерзко, словно под кожей шевелятся отвратительно скребущиеся мелкие жучки. Я попыталась отстраниться, выдернуть руки и отвести взгляд. Не позволил.

— На меня смотри. Еще немного. Почти все. Ты молодец.

Вениан облегченно выдыхает и отпускает мой взгляд и ладони на волю, но я не спешу. Мой мир становится больше, и я понимаю, что сижу на скамейке в бальном зале. У принца испарина на висках. Я вспоминаю его слова и мне интересно.

— Что такое коллапс источника?

— Необратимая потеря способностей, магическое выгорание.

— Просто магии лишишься?

— Не просто. Останется пускающий слюни овощ.

Полный финиш. Не, не, не, заберите, оно мне даром не надо… Я не просила! К черту вашу магию, если оно вот так вот!

— Что произошло во время танца?

Вижу, что злится. Я сама не знаю, что там произошло и как это объяснить, просто как-то все не так, и диссонанс произошедшего зазубренной пилой вновь проволокся по нервам.

— А что произошло… произошло во время…

Сначала погас свет — это я перестала видеть.

— Мари-Энн!.. К черту все! — Это принц. На руки подхватил. Камни камзола слегка царапнули кожу на щеке.

Было немного странно чувствовать, как меня куда-то несут, потому что настоящая я плавала в бесконечной тьме, а напротив была яркая песчинка, или не песчинка, а огромный светящийся шар, но очень далекий.

— Ир Прима сюда живо. И разыщите этого… (невнятное ругательство). Канцлера дор Лия найдите!