— Не плачь, Крис… — погладил меня по голове Герман, а я только сильнее стала всхлипывать, потому что это самое плохое это успокаивать истерику, почему-то она только сильнее в этот момент становится. И ещё хуже говорить «не плачь». — Ну вот что ты расстраиваешься?

— Знаешь, ты конечно все правильно говоришь, но ты подумал, что это я останусь в разводе с двумя детьми? — с долей злости спросила я и уперлась руками в грудь мужа.

Мне не хотелось разбираться в его изменах будучи беременной. Мне хотелось, чтобы он даже узнал о беременности иначе, а не как этот раз. Чтобы я как с Мироном показала ему тест, и Герман бы от радости меня на руках кружил, а не вот как сейчас все вышло. Когда вместо предвкушения ребёнка я психовала по утрам от токсикоза и по ночам обсуждала любовниц мужа.

За каждую свою слабость, за секунды слез мне хотелось отомстить Герману. Но я понимала, что это ничего не даст. Ничего.

— А что тебя пугает? — спросил муж и сел в кровати.

— Герман, я не уверена, что одного Мирона смогу воспитывать. Что у меня денег хватит, сил. А ты мне предлагаешь на пороге развода ещё с одним ребёнком остаться. Я все понимаю. Ты используешь все возможные способы, чтобы избежать развода и поэтому сейчас манипулируешь моим материнским инстинктом. Но это по меньшей мере низко и во-вторых это подло, — быстро заговорила я, глотая слёзы и вместе с ними окончания слов.

— Подлость то в чем заключается? — вспылил Герман, не понимая меня ни разу.

— В том, что через полгода ты встретишь женщину и дети тебе будут не нужны! — припечатала я и ударила по кнопке ночного светильника. Герман сидел обескураженым и растерянным, а потом поджав губы, встал с кровати и ушёл. Я упала на подушку и развернулась на бок, поджимая под себя ноги. Прикрыла слезящиеся глаза.

Молодец Герман.

Он продавливал меня. Душил своими обещаниями, и будь у меня поменьше мозгов, я бы скорее всего сдалась, потому что сердце глупое хотело сдаться однозначно, выбросить белый флаг и прокричать, что оно принадлежит ему.

Через пару минут дверь в спальню открылась, и я обернулась. Вернулся Герман с планшетом и снова присев на кровать что-то быстро начал печатать. Я косо поглядела на мужа.

— Вот, — Герман развернул ко мне планшет с каким-то документом на весь экран. — Это соглашение добрачное. Читай, вписывай суммы с учётом двух детей, своё содержание, все медицинские страховки, услуги няни. А потом это все будет подписано у нотариуса и на суде прикреплено к судебному решению. Так ты можешь мне поверить?

Кто-то на моем месте сейчас бы обрадовался. Но мне слишком дорого обошёлся Мирон, чтобы я похлопав глазами согласилась на предложение Германа, потому что помимо этого всего детям нужен был ещё и отец. Поэтому я прошипела:

— Баблом от детей решил откупиться?

Герман растерянно посмотрел на меня, потом на соглашение, но я выбила планшет у мужа из рук и прорычала:

— Это Насте своей можешь всякие соглашение показывать, где и как ты будешь все содержать, а мне помимо ещё и отец детей нужен!

— Так давай не будем разводиться! — закричал Герман.

А я ударила его по лицу.

Даже не замахиваясь.

Неожиданно для себя самой.

Просто пощёчина за то, что он не понимал простого, мне не деньги от его измены нужны были, мне надо было, чтобы этой измены вообще не было!

— Я люблю тебя Крис, — облизав губы признался Герман и дёрнулся ко мне. Я взвизгнула, схватила подушку, но муж подмял меня под себя, сжал над головой мои руки и прошептал в губы:

— Ты родишь мне второго ребёнка, колючка. Я тебе обещаю.

Глава 40

— Я тебе отобью сейчас все между ног, — прошептала я, отворачиваясь от Германа, и муж мимолетно коснулся моей щеки губами.

— Голову бы ты мне лучше отбила, — сказал Герман, вставая с меня. — Может быть раньше заметил, что у нас все дерьмово и не пошёл искать утешения в чужих юбках…

Я села на кровати и обхватила колени руками.

— Твоя проблема в том, что ты считаешь меня виноватой в своей измена. Я бы сделала, я бы сказала, я бы призналась… — произнесла я задумчиво, внутри себя вздрагивая от того, что и моя вина там тоже была. — И я не говорю, что ты один виноват. Нет. Скорее всего я тоже приложила руку к тому, чтобы у нас все пошло по извилистой тропке. Но ты виноват в том, что не захотел ничего менять…

Герман отложил планшет на тумбочку и посмотрел на меня с печалью.

— Ты права…

В баню мою правоту, потому что от неё ничего не изменилось. И Герман встал и вышел. Я смотрела как закрылась дверь за мужем и с болью осознала, что Герман делал все возможное, чтобы загнать меня в капкан семейных ценностей, даже сам того не подозревая.

Не хотела я аборт?

Не хотела…

Но что с этим делать не представляла.

Ночь прошла под быстрый бег минут. Осознание, что мы подошли к краю все ярче вспыхивало в сознании. Я не видела другого выхода кроме как развода. Я не понимала зачем оттягивать и накладывать на себя обязательства.

Утром Герман долго ходил по дому и собирался опоздать в садик.

— Мирон пропустит завтрак, — сказала я тихо и убрала в посудомойку кружку из-под чая.

— Нет, мы успеем…

Герман был чём-то занят в телефоне. Мирон старался залезть ему на колени, но казалось ни капельки не смущал. Через десять минут Герман все же вышел из дома и, заметив, что я вышла проводить, сказал:

— Если тебе куда-то надо, просто скажи охране… — не глядя на меня, сказал Герман. — И я на твоей машине уеду поэтому бери мою, твою надо загнать в сервис.

Я кивнула.

Ну вот что я должна была ещё сказать?

Когда за мужем с сыном закрылись ворота, я села в кухне и набрала юриста.

— Муж предлагает досудебном соглашение… — призналась я тяжело. — И он готов наверно на развод. И бизнес на меня лично переоформить…

— Однако… — протянул Павел и замолчал. — У вас очень мудрый муж.

Вот по идее я добилась всего чего желала. Бизнес? Герман его отдаёт. Развод? Герман готов. Досудебное соглашение как гарант моей безопасной жизни? Да!

Но почему у меня горечь стояла поперёк горла? Почему мне вот этот вкус победы сейчас набивал оскомину? Почему?

Ближе к обеду я написала к своему гинекологу,