— По коням!

До Амьена они добрались уже в темноте и заночевали в гостинице «Одинокое колесо». Подкрепив силы с утра, кони и всадники устремились дальше к морю. Миновав Сент-Омер, к вечеру вся четвёрка подъезжала к Кале.

— Быстро мы! — хмыкнул Пончик. — Каких-то сорок четыре часа, и мы у моря!

— Сорок шесть, — поправил товарища Акимов, — я считал.

— Чего ты там считал! — надменно ответил Шурик.

— Сорок шесть — раз! — подхватил Ярослав. — Кто больше? Сорок шесть — два! Сорок шесть — три! Принято!

Сухов не вступал в разговор, снисходительно поглядывая на друзей. Пускай прикалываются, лишь бы в тоску не впадали.

Всё-таки даже для него попадание в иное время — тяжелейший стресс. Ладно там, другая страна — ну язык непонятный, и что? Включишь телевизор — такой же, как и у тебя дома остался! — найдёшь знакомый канал, и будто не уезжал никуда. И в супермаркетах местных одинаковый товар — и «кока-кола» вездесущая, и жвачка, и сигареты. А другой век…

Тут всё «не как у людей». Ни машин, ни глянцевых журналов, ни ТВ с Интернетом. Всё-всё незнакомое, непривычное, но и не чужое. Просто ощущаешь себя порою как в виденном когда-то кино «про мушкетёров» и действуешь как бы вчуже, словно не жизнь вокруг, а театр гротеска. Далее цыкаешь на себя, чтобы окунулся в реал, чтобы осознал — тут не декорации, тут всё взаправду.

— Добро пожаловать в город-герой Кале! — торжественно провозгласил Быков.

— Хватит стебаться, — добродушно осадил его Олег, осматривая местные достопримечательности.

С тех пор как он в последний раз бывал в этих местах (лет шестьсот тому назад), город-порт сильно разросся и в стороны, и вверх: шпили новых церквей, башни не так давно отстроенной цитадели тянулись к небу. Зато в порту всё было по-прежнему, и пахло всё так же — солью, мокрым деревом, прелой парусиной, смолою, жареной камбалой.

Особого оживления на пристани не замечалось, да и кораблей в порту насчитывалось не более десятка. Моряки скучали на берегу, уморившиеся грузчики сидели кучкой, поедая свой скудный ужин — сухари, сыр каменной твёрдости да кислое вино.

У ближнего причала покачивался трёхмачтовый пинас «Акадия», крепкое торгашеское судёнышко. Не связываясь с начальником порта и другими «официальными лицами», Олег сложил ладони рупором и крикнул, разбудив вахтенного на «Акадии»:

— Эгей, на палубе!

С борта донеслось кряхтенье, чертыханье, и вот глазам предстала нетрезвая личность в растерзанной рубахе.

— Чего надо? — любезно поинтересовалась личность.

— Где шкипер?

— Господин Рогир ван Лейден ужинать изволят!

— Так он на борту?

— Не-е! В таверне «Мешок гвоздей»!

Не теряя времени, Сухов с товарищами направил стопы в поименованную таверну, где и обнаружил искомого шкипера. Кабатчик, прогнувшись перед дворянином, заглянувшим к нему на огонёк, мигом указал на Рогира ван Лейдена, пузатого, краснолицего мужика с неопрятной бородкой и мутным взглядом. Одетый как здешний виллан, шкипер был обут в новенькие ботфорты, а его лысую голову венчала шляпа с жалкими остатками перьев.

— Господин ван Лейден? — холодно поинтересовался Олег.

— Ммм… — промычал тот. — И что?

— Нам нужно переправиться в Англию. Ваш пинас нам вполне подходит.

— Им нужно! — фыркнул шкипер. — А господам известно, что король Англии… как бы это вам сказать… на ножах, что ли, с вашим королём?

— Мы заплатим, — сдержанно сказал Сухов.

— Господа, — плаксиво выговорил ван Лейден, — я не ищу неприятностей!

— Мы тоже.

— «Акадия» покинет Кале завтра, но её путь лежит в Испанию. В Англии я ничего не забыл.

Вздохнув, Олег выбрал иную тактику.

— Ну, раз так, — вздохнул он, — то хоть поужинаем, что ли. Хозяин! Мяса, сыра и вина!

Кабатчику только скажи… Стол мигом был уставлен тарелками да кувшинами.

— Пить — так пить! — заявил Сухов и наполнил доверху пустую кружку ван Лейдена. Шкипер мигом оживился и поддержал хорошую компанию. Кто же откажется выпить на халяву?

После второй Олег, щедро подливавший моряку, а свою порцию едва пригубивший, спросил:

— Из Нидерландов?

Рогир кивнул настолько энергично, что едва лоб не расшиб о столешницу, и выговорил заплетавшимся языком:

— От-туда. Ам… Амс-тр-дам-м!

— За Амстердам! — тут же подхватил Сухов.

Как не поддержать такой тост? И шкипер доказал, что может считаться истинным патриотом, — наклюкался так, что глаза сошлись в кучку.

Через час, основательно поужинав, мушкетёры и их слуги подхватили невменяемого ван Лейдена и повели его, вернее, потащили к пристани.

— Эй, на барже! — взревел Быков, сзывая матросов. — Отдать швартовы! Следуем в Дувр!

Команда во главе с боцманом встретила всю компанию в состоянии лёгкой растерянности.

— Отплываем, отплываем! — поторопил их Олег. — Приказ шкипера! Он и сам рад был бы его отдать, но пока не в силах. А это чтобы придать вес словам!

И Сухов начал жменями раздавать экипажу тамошние пенсы и тутошние су. Экипаж мигом вдохновился, забегал с ярко выраженным энтузиазмом. Пара бывалых мореманов устроила фыркавших коней, ступивших на зыбкую палубу без особого восторга. Загрохотали втягиваемые на борт сходни, матросы затопали по палубе, полезли на мачты. Затрепетал натянутый блинд. Тяжело хлопая, опадал и выдувал «пузо» фок.

Пончик с Акимовым отволокли капитана в каюту и уложили его на топчан. Неуклюже услужливый боцман, оторвавшись от постановки парусов, указал пассажирам на низкую дверь в надстройке. Туда Олег с Яром и направились. За дверью обнаружилось тесное помещение с двумя койками и парой окон, из которых открывался вид на Кале.

— Плацкарта! — ухмыльнулся Быков.

— Ну не всё ж тебе по люксам перинки давить.

Кряхтя, Яр расположился на спальном месте, а Сухов отошёл к окну. Над головой гулко топали матросы, налаживая бизань, а полупустынная пристань уже отдалилась шагов на тридцать.

В каюту шумно ввалились «слуги», и сразу стало тесно.

— Как там Рогир? — поинтересовался Олег, не отрываясь от созерцания рейда Кале.

— Дрыхнет, — доложил Пончик. — Угу…

— Храпит, конечно же, — подтвердил Виктор.

— Я тоже хочу, — томно проговорил Быков.

— Храпеть?

— Дрыхнуть, мон шер! Устал я что-то за сорок шесть часов…

— А нам где дрыхнуть? — забеспокоился Шурик. — Опять на полу?

— Попоны есть, — утешил его Виктор.

— Они воняют! — капризно скривился Александр.