Едва дождался окончания пары у Платонова, переоделся и поплёлся на выход из академии. В этот раз автобусов на выходе не было — акция с бесплатной доставкой до гарнизона закончилась. Теперь, либо топай сам, либо ищи местечко поближе к академии. К счастью, у нас с Родей такое было.

— Эй, парни! — Кирсанов догнал нас, когда мы уже отошли от академии. — Дело есть. В турнире участвовать будете?

— Тебе посвящения мало? — накинулся я на Никиту. — Вон, некоторые до сих пор наказание отбывают, а Гронский вернулся с Москвы злющий, как медведь после спячки.

— Спокойно! С турниром мы всё продумали.

— Это кто же такие «вы»? — поинтересовался Родя.

— Я, Никитский и Гаранин. Ну, Колясик сейчас отбывает наказание, поэтому не в курсе окончательной версии, а мы с Федей вот что надумали: собираем команду из шестнадцати, тридцати двух или шестидесяти четырёх человек — всё зависит от того, сколько будет желающих, собираемся в кафешке и выбираем место проведения первого тура. Уже на месте решаем где будем проводить следующий спарринг, и каждый раз меняем локацию, чтобы даже выбывшие не смогли нас сдать. Ставка для участия — десять тысяч. Победитель забирает двадцать, проигравший уходит ни с чем. Чем дальше по турнирной сетке проходишь, тем больше зарабатываешь. Как вам идея?

— Хорошо, как предлагаешь залечивать раны после спарринга? Это ведь максимально приближенные к реальности поединки.

— Спокойно, у нас будут целители. Гаранин подсуетился и пообещал привести людей из своего дома.

— Я в деле! — с жаром ответил Серафимов и протянул Кирсанову деньги.

— Родь, не глупи. Хочешь вылететь с академии?

— Не боись, Сеня! Схема рабочая, я в таких делах кое-что, да понимаю! — заверил меня товарищ.

— Так, Родиона записываю, — спокойно произнёс Кирсанов, спрятав деньги в карман. — Арс, ты как?

Хотел было послать Никиту в пешее путешествие, но задумался. Денег у нас с Родионом осталось на месяц, от силы — два. Пусть мы сейчас отправимся в экспедицию за счёт академии, октябрь протянем, а как быть ещё два месяца до поездки в Москву?

Конечно, в случае неудачи можно потерять и то малое, что есть, но я верил в свои силы и владение талантом, а потому достал кошелёк и протянул деньги Кирсанову:

— Записывай!

Следующие два дня ничем особенным не выдались. Все силы уходили на занятия, а домой мы с Родионом приползали уставшие. Хватало сил только на душ, готовку и ужин. В свободное время начал набрасывать текст докладов по биологии и геологии, но пока казалось, что это только верхушка айсберга. Занятия в пятницу окончились тренировкой у Платонова, на которой он вытряс из нас остатки сил.

— Больше всего на свете хочу сейчас в душ! — мечтал Родя по дороге к выходу из академии.

— Я бы тоже не отказался. И спать!

Вот только моим мечтам не суждено было сбыться в ближайшей перспективе. Дорогу нам преградили два человека в серых плащах и широкополых шляпах. Я мгновенно напрягся, потому как вид этой парочки не сулил ничего хорошего. Неужели эти люди оказались здесь из-за карточных долгов Германа Серафимова?

— Господин Чижов?

Так, выходит, это по мою душу.

— Он самый.

Один из незнакомцев сделал шаг вперёд и достал из внутреннего кармана удостоверение.

— Следственный отдел города Москва, Косыгин Александр Павлович. У нас есть к вам пару вопросов.

— Задавайте, с радостью помогу следствию.

Это на словах я был абсолютно спокоен, а внутри всё сжалось, как пружина. Я прекрасно понимал что за вопросы мне зададут, вот только у меня не было на них ответа.

— Пройдёмте в конференц-зал. Разговор будет длинный, поэтому лучше провести его в комфортной обстановке.

— Никуда он не пойдёт! — встрял в разговор Родион. — Арсений принадлежит к дому Серафимовых, и находится под нашей защитой.

— Господин Серафимов, — снисходительно произнёс следователь. — Боюсь, эта ситуация находится вне компетенции вашего дома. В любом случае, это не задержание, а обычный разговор. Не волнуйтесь, господин Чижов — не первый, с кем мы пообщались за сегодня. Пока у нас нет никаких доказательств, это просто разговор, а не допрос. Но мы можем усугубить ситуацию и пообщаться уже в отделе дознания.

— Родь, иди, я догоню! — сейчас нужно было убрать отсюда Серафимова, чтобы он не загремел вместе со мной. Я был благодарен ему за заступничество, но в этой ситуации он действительно был бессилен.

Я вытянул руки перед собой, но Косыгин отрицательно покачал головой.

— Полно вам, Арсений Игоревич! Я доверяю вашему благоразумию.

Мы прошли в учебный корпус, где поднялись в конференц-зал. Большое помещение с длинным столом не располагало комфортной беседе между тремя людьми, но я старался не обращать внимания. С другой стороны, пока не произошло ничего страшного. Я всё ещё могу хотя бы раз откатить время назад и попробовать уйти, если всё станет совсем плохо. Тем более что дверь никто не закрывал на ключ.

— Арсений Игоревич, выходит любопытная ситуация, — произнёс Косыгин, слегка сощурившись. — Студент есть, а информации о нём нигде нет. Понимаете о чём я?

— О том, что я необщительная личность?

— Напротив! За последние две недели вы успели наследить. Драка на Университетской площади, дорожно-транспортное происшествие, в котором вы были одним из пострадавших, посещение ателье, пассажирский билет до Мурманска… Да и здесь вы вели активную деятельность. Вот только скажите мне, почему вы нигде не показывались до этого, а появились аккурат перед началом учебного года? Может, вы были за границей?

Даже не представляешь, за какой границей я был, господин следователь. Но говорить об этом я не буду, иначе всё равно не поверят, а если решат, что я говорю всерьёз, отправят в психиатрию. Но и версию с заграницей подтверждать тоже не стоит. Если они смогли собрать такую детальную информацию, факт пересечения границы они точно могут проверить.

— Последнее время я вёл тихую размеренную жизнь и нечасто выходил в цивилизацию.

— С чем же связано такое решение? Вы молодой парень, судя по последним двум неделям, очень активный. Ни за что не поверю, что вы вели затворнический образ жизни по своей воле.

— Были свои причины…

Дверь открылась, и в комнату вошёл Гронский. В руках у ректора была папка с бумагами, а из-за его плеча выглядывал взволнованный Серафимов.

— Господа следователи, вам стоило