Коко Полак, к которому они приходят, едва явившись на кинофабрику, говорит, что сегодня работы нет. Но ангажемент действует, плата идет. Луизетте, покамест новенькой (лишь бы она приезжала на кинофабрику), даже если съемок нет, зарплата идет.

Сегодня утром ее наконец снимали. Полак перепоручил ее своему коллеге, режиссеру Бонгарцони, на роль в цветном фильме из жизни восемнадцатого века.

В эти дни я работаю с Бонгарцони. Едва прибыв на «Космограф», передаю Луизетту отцу, вхожу в цех позитивов и часто за своей машинкой часами не вижу ни Луизетту, ни Нути, ни Полака, ни Кавалену. Поэтому я не знал, что Полак дал Луизетте маленькую роль. Я опешил, когда увидел ее перед собой, — она словно сошла с картины Ватто.

С ней была Згрелли: она заботливо нарядила Луизетту в старинный костюм и сейчас пальцем лепила ей на щеку мушку, которая никак не хотела держаться. Бонгарцони рассыпался в комплиментах, бедняжка с усилием ответила ему улыбкой, стараясь не шевелить головой, из опасения как бы не рухнул огромный парик. Она не могла даже передвигать ноги в этом пышном шелковом кринолине.

Вот построена сцена. Лестница ведет в парк. Дамочка выходит из застекленной лоджии, спускается на две ступеньки, останавливается и застенчиво, с томным замешательством во взгляде, перегнувшись через перила с маленькими балясинками, высматривает что-то в глубине парка; потом сбегает с лестницы и прячет записку, которую держит в руке, под вазоном с лавровым деревцем, стоящим внизу на перилах.

— Внимание, мотор, снимаем!

Никогда еще я не крутил с такой нежностью ручку своей машинки. Этот огромный трехногий паук уже во второй раз получает Луизетту на съедение. Но в первый раз, в Боско-Сакро, моя рука, вертевшая ручку, еще лишена была чувств. А теперь…

Ах, я погиб, моя рука научилась чувствовать! Нет, синьорина Луизетта, нет, вам не следует заниматься этой гнусной профессией. Я же знаю, из-за чего вы сюда подались! Сегодня утром все, включая Бонгарцони, твердят, что у вас редкий сценический дар; я вам говорю то же самое, но не из-за сегодняшней удачной съемки. О, вы сыграли как нельзя лучше, я знаю, вы сумели чудесно изобразить томное замешательство, когда спустились на две ступеньки и перегнулись через перила, глядя вдаль. Я настолько хорошо это знаю, что чуть было сам не оглянулся туда, куда смотрели вы, боясь заметить где-то в парке Варю Несторофф.

Три дня кряду вы живете здесь в этом томном замешательстве. Но не вы одна, хотя никто, наверное, не переживает это замешательство так остро, как вы. С минуты на минуту Варя Несторофф может здесь появиться. Ее не видно уже девять дней, но она в Риме, никуда не поехала. Уехал Карло Ферро с другими пятью-шестью актерами и Бертини, они отправились на съемки в Таранто.

В день, когда уехал Карло Ферро (уже минуло почти две недели), Полак явился ко мне с сияющим видом, словно у него гора с плеч свалилась.

— Детка, я же говорил тебе! Он в ад пойдет, если она прикажет!

— Только бы он не свалился к нам сюда как снег на голову, — ответил я.

Но его отъезд — уже достижение. До сих пор в голове звучат его слова: «Я могу быть животным по отношению к человеку, но как человек по отношению к животному я — ничто!»

Тем не менее, зная, что он «ничто», он из упрямства не отступился, не отказался противостоять животному. А столкнувшись с другим мужчиной, бежал. Его отъезд на следующий день по прибытии Нути был похож на бегство.

Не отрицаю, Варя Несторофф имеет над ним такую власть, что заставляет делать все, что ей угодно. Но я слышал, как внутри у него все клокочет и ревет, именно из-за приезда Нути, ревет от ревности. Ферро обозлился на Полака, назначившего его на роль убийцы тигрицы, не только из подозрения, что Полак тем самым хотел избавиться от него, но также, и главным образом, из подозрения, что в то же самое время Полак вызывал Нути, дабы тот мог свободно заполучить Варю Несторофф. Мне показалось очевидным, что он ей не доверяет. Следовательно, спрашивается, как же он мог уехать?

Это, без сомнения, сговор. Тут кроется какая-то интрига. Мадам Несторофф не смогла бы убедить Карло Ферро уехать, если бы сказала, что боится потерять его, оставив здесь в ожидании приезда человека, который прибывает с явной целью покончить с ним, с Ферро. Опасаясь, что так все и будет, он бы не уехал. Если бы только она не отправилась с ним. Но раз уж она осталась тут, а он уехал, предоставив Нути свободу действий, это значит — они сговорились и сети натянуты так туго, что он сумел обуздать свою ревность и подавить ее. Несторофф не прибегала к угрозам, это точно, но, достигнув соглашения с Ферро, наверняка потребовала от него доказательства того, что он доверяет ей и позволяет остаться тут один на один с Нути. В самом деле, после отъезда Карло Ферро она ежедневно приходила на «Космограф», готовая встретиться с Нути. Ради чего-то другого приходить она не могла, поскольку сейчас она не занята ни в одном фильме. Когда же она узнала, что Нути болен, ее визиты на «Космограф» прекратились.

Но сейчас она может явиться с минуты на минуту.

Что будет?

Полак снова как на иголках. Не отпускает от себя Нути ни на шаг; если ему случается на короткое время расстаться с Нути, он бросает на Кавалену выразительный взгляд. Сам Нути, как правило, спокоен, хотя время от времени взрывается из-за пустяка, так прорывается наружу жестоко подавленное раздражение; исчезла мрачность, которая была ему свойственна в первые дни после болезни; он позволяет Полаку и Кавалене руководить собой, интересуется миром кинематографа, с должным вниманием и с видом сурового инспектора он посетил оба наших цеха.

Полак, дабы отвлечь его, дважды предлагал ему сыграть какую-нибудь роль, но Нути отверг предложение, говоря, что сперва хочет попривыкнуть и увидеть, как это делают другие.

— Это же невыносимая пытка, — бросил он мне вчера, понаблюдав за подготовкой очередной сцены для съемки, — и, должно быть, актерам приходится делать над собой усилие, которое, в отсутствие слов, меняет до неузнаваемости, искажает и делает неестественными жесты и мимику; ведь когда мы говорим, жест рождается непроизвольно; но так, без слов…

— Слова внутри тебя, — ответила ему с замечательной серьезностью малышка Згрелли (Згреллина, как ее у нас тут называют[19]). — Чтобы жест не был гротескным, ты говоришь про себя.

— Ну да, — произнес Нути, словно его опередили в том, что он собирался сказать.

Тогда Згреллина приставила палец ко лбу и обвела всех наигранным взглядом дурочки, которая с милой и лукавой иронией спрашивала: «Разве я не умна? так да или нет?»

Все рассмеялись, в том числе Нути. Полак чуть ее не расцеловал. Возможно, он рассчитывает, что раз Нути появился тут после ухода Джиджетто Флеччи, она сочтет, что он должен заменить его и в роли любовника, и вот тут-то произойдет чудо — Нути отстанет от Вари Несторофф. Питая эти надежды, Полак представил его всем молодым актрисам четырех художественных трупп, но Нути, хотя и был очень любезен, не выказывал намерения развлечься. Впрочем, все актрисы, даже те, которые еще не обзавелись ухажерами, остерегались отбивать поклонника у Згреллины. Что до самой Згреллины — готов держать пари, она уже поняла, что уведет кавалера из-под носа у некоей молодой барышни, которая вот уже три дня кряду является на «Космограф» в компании Нути и Мотора.