грузоподъемность «Си Кинга», настолько, что он не мог взлететь. Количество десанта на каждый вылет пришлось быстро менять, создавая странную атмосферу некоторой суеты в темноте и леденящей неразберихе летной палубы.

Мы с Ником Аллином попали в третий рейс. Пилоту понадобилось несколько попыток, чтобы оторваться от палубы, так как вертолет был очень перегружен. Дверь была полностью заблокирована грудами очень тяжелых «бергенов». Вес наших забитых под завязку боевых выкладок сделал уставные флотские надувные спасжилеты бесполезными, если бы ими пришлось воспользоваться. Так что, по обоюдному согласию, мы нарушили еще несколько правил и сняли их, как только отправились в путь. Трагическая авария «Си Кинга» с SAS свербела в наших умах.

Этот полет занял всего 25 минут, так как к этому времени корабль уже значительно приблизился к островам. Мы прошли над Миддл Пойнт и летели низко и ровно, пока короткие сигнальные вспышки экранированного фонаря не указали место посадки. Когда пилот сделал последний заход на посадку, внизу зажглась «Т» из едва заметных фонарей, чтобы указать ему точное место и направление ветра.

Вертолет резко приземлился, и мы спрыгнули вниз, выгрузили снаряжение и образовали широкий круг, головами наружу. Тем временем рев нисходящего потока от винта уже затих, и вертолет исчез в темноте.

Мы тихо лежали в вереске, глядя в ночь, ожидая следующего рейса. После непростой высадки я согрелся, и даже был рад лежать под звездами на подветренной стороне холмов, которые напоминали мне о военно-морском артиллерийском полигоне Кейп-Роф, на северо-западе Шотландии.

Этот сладко пахнущий склон холма был свободен от корабельного гула и всепроникающих запахов бензина и дизельного топлива. Не было никакой вибрации, и воздух был свежим. Несмотря на обстоятельства, я рад был оказаться на суше.

Слабый шум двигателя предупредил нас о том, что вертолет возвращается и команда на посадочной площадке снова выстроилась со своими фонарями, сначала высветив опознавательный сигнальный код. Затем, когда пилот коротко мигнул из кабины, высветили букву «Т» (Буква «Т» сообщает пилоту, что ветер дует с вершины «Т», так что он должен зайти на посадку с ее основания.)

Во время ожидания холод начал просачиваться сквозь слои моей одежды. Так что, как только приземлился последний рейс, я был готов отправиться в путь. Мы взвалили «бергены» на плечи и двинулись вверх, по склону к Фаннинг-Хед. Нас снабдили уменьшенной версией тепловизора. Его несли в голове нашей длинной и тяжело груженой «змейки коммандос». Были частые остановки, чтобы посмотреть вперед и дополнительная пауза, когда наш подозрительный «хвостовой Чарли» (замыкающий в «змейке») разбирался с шумами в тылу. Дорога была очень неровной, с огромными кочками травы и странными побегами чего-то, напоминающего водоросли, с огромными салатными листьями высотой по пояс. Вскоре мы вспотели и распахнули смоки, чтобы проветриться. Пот пропитывает вашу одежду, заставляя вас мерзнуть, как только вы остановитесь и остынете. Мы поднялись на вершину холма и послали вперед разведчиков с тепловизором, чтобы «пропылесосить» землю, которая, как они доложили, была чиста.

Вершина хребта была каменистой. Я вздохнул с облегчением, поскольку это означало, что ее вряд ли заминируют. Но мы скользили по мокрым камням, спотыкаясь, и иногда падали под тяжелыми «бергенами», что было очень досадно.

В темноте показалась Фаннинг-Хед. Всякий раз, когда мы останавливались, группа разведчиков немного продвигалась вперед и «змейка» двигалась вверх, образуя обращенный наружу круг, соприкасаясь лодыжками. Мы стали нервничать из-за Фаннинг-Хед, которая, хотя все еще находилась за пределами досягаемости стрелкового оружия, начинала нависать над нами, так что, возможно, за нашим продвижением наблюдали.

Затем мы услышали выстрелы, доносившиеся из непросматриваемой зоны к северо-западу от Фаннинг-Хед. Свист и рев, несомненно, были выстрелами противотанковых безоткатных орудий, а удары — возможно артиллерийскими и точно минометными.

Поскольку звук для нас был приглушен, я решил, что орудия стреляли по морю, где наши корабли собирались перед тем, как войти через пролив в бухту Сан-Карлос-Уотер. Мы опаздывали и так как «Антрим» был на позиции, готовый к открытию огня, я решил его использовать, чтобы заставить замолчать вражеские орудийные позиции.

К несчастью, с одной из его 4,5-дюймовых пушек в двухорудийной установке возникла заминка. Остальная часть патруля никогда не имела дела с корабельной артиллерией (или любыми другими крупными орудиями) и стала нетерпеливой. У нас был миномет, который нес сержант Арчи Си, рослый и очень крепкий минометчик из SAS, пару лет назад обучавший меня на курсе боевых действий в джунглях, в Белизе, в Центральной Америке. Выпуская мины, которые он нес в своем рюкзаке, он облегчал свою ношу важное соображение для опытных солдат. Арчи очень хотелось пострелять.

Мы шепотом переругивались и, к несчастью, его нетерпение взяло верх над моим благоразумием — около двадцати мин были выпущены из миномета одна за другой совершенно безрезультатно. Как я и предполагал, их удар, куда бы он не пришелся, не был даже услышан, не говоря уже о наблюдении или наведении на цель. С другой стороны, любой, кто находился поблизости от нас, наверняка заметил бы вспышку выстрелов, которая довольно хорошо указывала на наше присутствие.

Помимо нетерпения, с которым мы ожидали готовность корабля, у Ника были проблемы со связью, но обойдя вокруг вершины холма, мы смогли войти в связь. После спора о стрельбе из миномета, наших проблем с радио и задержек, в рядах послышалось бормотание, приглушенные жалобы и тревожные сомнения по поводу мудрости столь долгого ожидания на морозящем холоде. Мы с Ником стояли примерно в 15 метрах от остальной части патруля, когда радист корабля наконец доложил, что они готовы и я приказал им стрелять залпами (по одному снаряду из каждого ствола).

Мы могли видеть слабую вспышку орудий «Антрима» задолго до звука выстрелов. Я приказал патрулю залечь. Первый залп мог, из-за специфики корабельной системы, пойти куда угодно. Затем последовала тишина, жуткий свистящий звук и вторая, более короткая тихая пауза, после чего снаряды начали взрываться. Я запросил воздушный подрыв (когда снаряды взрываются в 50 футах (прим. 15 м) над землей), и когда они прибыли, ночь превратилась в день. Через несколько секунд раздался глухой грохот взрывов. Промежутки между ними были заполнены охами и ругательствами патруля, который никогда не наблюдал корабельных пушек в действии. Я чувствовал себя Мерлином, высвобождающим силы тьмы.

Они попали точно в цель. Очевидно на эсминце транслировали наши сообщения через динамики системы оповещения. После тревоги, вызванной посадкой наших вертолетов, их опасным переходом на линию огня и завершающим залпом этими первыми снарядами, когда мы передали им сообщение: «цель накрыта, 20 залпов для эффекта», они все зааплодировали.

Сорок