молчаливой любезной улыбкой. Его ответная улыбка была чудесной, просто восхитительной. Ее ни в коем случае нельзя было назвать улыбкой вежливости.

– Я знаю, что тебе нельзя разговаривать со мной, – очень тихо произнес он. – Но девочки говорят, что у тебя все классно получается. А мне и твои прямые волосы нравятся, и все остальное.

К ним поспешила Бев, на ее накрашенных губах играла дерзкая, хитрая улыбка. Не обращая внимания на Миллисент, она весело промурлыкала Гербу:

– Зачем тратить время на сусликов? У них рот на замке.

Герб мгновенно нашелся:

– Но этот суслик и молчит мило.

Миллисент улыбалась, пока ела с Трейси фруктовый салат у стойки. Девочки, не готовившиеся к посвящению, в том числе когда-то и сама Миллисент, обычно посмеивались над этим обрядом, называя его нелепой детской забавой, хотя втайне завидовали тем, кого избрали. Но Трейси нисколько не изменилась и была все тем же все понимающим другом.

– Похоже, завтрашнее испытание будет самым тяжелым, – призналась Миллисент. – Я слышала, нас отвезут на автобусе в Льюистон и заставят разыгрывать сценки на площади.

– Ходи для вида с постным лицом, – посоветовала Трейси. – А в душе смейся до упаду.

Миллисент и Бев сели в автобус раньше остальных, но на пути к Льюистонской площади им пришлось встать. Казалось, Бев была чем-то рассержена. Наконец она сказала:

– Сегодня за ланчем ты разговаривала с Гербом Далтоном.

– Неправда, – честно ответила Миллисент.

– Я видела, как ты ему улыбалась. Это почти приравнивается к разговору. Не смей больше этого делать.

Миллисент промолчала.

– До города осталось пятнадцать минут, – продолжала Бев. – Я хочу, чтобы ты прошла по автобусу, спрашивая у каждого, что он ест на завтрак. И не смей говорить, что ты на задании.

Миллисент обвела взглядом переполненный автобус, и ее стало подташнивать. «Разве я смогу это сделать? – подумала она. – Как можно приставать к людям с каменными лицами, равнодушно глядящими в окно?»

– Ну же, суслик, ты меня слышишь?

– Простите, мадам, – вежливо обратилась Миллисент к даме на переднем сиденье автобуса. – Я провожу опрос. Не скажете ли, из чего обычно состоит ваш завтрак?

– Ну… э… из апельсинового сока, тоста и кофе.

– Большое спасибо, – поблагодарила ее Миллисент и обратилась к следующему пассажиру. Молодой бизнесмен ел на завтрак яичницу-глазунью с тостом и пил кофе.

Когда Миллисент дошла до конца автобуса, большинство людей ей улыбались. «Наверное, догадываются, – подумала она, – что я прохожу испытание».

Наконец осталось задать вопрос только одному мужчине, сидящему в заднем углу. Небольшого роста, жизнерадостный, с румяным морщинистым лицом, он при приближении Миллисент расплылся в улыбке. В своем коричневом костюме с галстуком цвета молодой зелени он был похож на гнома или эльфа.

– Прошу прощения, сэр, – улыбнулась ему Миллисент, – но я провожу опрос. Что вы едите на завтрак?

– Брови вересковых птиц на тосте, – выпалил на одном дыхании мужчина.

– Что? – воскликнула Миллисент.

– Брови вересковых птиц, – повторил мужчина. – Вересковые птицы живут на сказочных болотах и весь день летают, громко и весело распевая на солнце. Они ярко-алые, и у них очень вкусные брови.

Миллисент не смогла удержаться от смеха. Как это замечательно, что она неожиданно обрела товарища.

– Наверное, вы сами из сказки?

– Не совсем, – ответил мужчина. – Но надеюсь когда-нибудь там побывать. Это очень полезно.

Миллисент хотелось продолжить разговор, но автобус уже подъезжал к станции. Интересно было бы побольше узнать об этих птицах.

С этого времени тяготы посвящения перестали ее раздражать. Миллисент весело бродила по Льюистонской площади и, переходя от магазина к магазину, выпрашивала раскрошившиеся крекеры и подпорченные манго, смеясь про себя, когда люди сначала удивленно на нее смотрели, а потом с просветленными лицами начинали отвечать на ее бредовые вопросы так, словно она была нормальным, серьезным человеком. Многие окружающие обычно застегнуты на все пуговицы, но и они раскрываются, если чувствуют к себе неподдельный интерес, и тогда становятся очень милыми. И вовсе не нужно вступать в особый клуб, чтобы почувствовать связь с другими людьми.

Как-то после обеда Миллисент разговорилась с Лианой Моррис, еще одной девочкой, проходящей испытания, и спросила, что изменится, когда они станут членами клуба.

– О, я все об этом знаю, – ответила Лиана. – Два года назад в нем состояла моя сестра, пока не окончила школу.

– И что именно они там делают? – Миллисент не терпелось узнать как можно больше.

– Ну, раз в неделю у них проходят встречи… поочередно дома у каждой из девочек.

– То есть ты хочешь сказать, что это просто своего рода закрытое сообщество?..

– Ну, можно и так сказать… хотя это странно звучит. В клубе девушка получает определенные преимущества. Моя сестра, например, стала встречаться с капитаном футбольной команды. Неплохо, правда?

Да, совсем неплохо, сказала себе Миллисент, лежа в постели утром перед Крысиным судом и слушая чириканье воробьев за окном. Она думала о Гербе. Стал бы он с ней так приветливо общаться, если бы она не была без пяти минут член клуба? Стал бы с ней встречаться (если стал бы) просто потому, что она – это она, безо всяких дополнительных бонусов?

И еще одна мысль не давала ей покоя. Они с Трейси отдалятся друг от друга. В том, что это произойдет, Миллисент не сомневалась: она уже видела такое раньше.

Воробьи за окном продолжали чирикать, и Миллисент мысленно представила себе этих сбившихся в стайку, неотличимых друг от друга бледных серо-коричневых пташек. А потом, сама не зная почему, вдруг подумала о вересковых птицах. Беззаботно парящие над вересковыми зарослями, они весело распевают на просторе, то взлетая, то камнем падая вниз. Сильные и гордые, они свободны и одиноки. И тогда она приняла решение.

Сидя на охапке дров в подвале Бетси Джонсон, Миллисент понимала, что с триумфом прошла очень тяжелое для ее самолюбия испытание огнем и теперь у нее две возможности воспользоваться своей победой. Одна – легкая: она примет корону принцессы и пополнит собой число избранных. Вторая была намного труднее, но она знала, что выберет именно ее. Не то чтобы она хотела проявить благородство или что-то в этом роде. Просто поняла, что существуют другие способы попасть в огромный, сверкающий огнями зал, полный людей и жизни.

Сегодня вечером это будет трудно объяснить девочкам, но позже она обо всем расскажет Луизе. Как, пройдя все испытания, даже Крысиный суд, она доказала себе нечто важное, заставившее ее принять решение не вступать в клуб. И что она сможет быть другом всем, а не только членам клуба. Сможет всем стать сестрой. И Трейси тоже.

Дверь у нее за спиной приоткрылась, и в мягкий сумрак подвала скользнул луч света.

– Эй, Миллисент, выходи. Все закончилось. – За дверью стояли девочки.

– Иду, – ответила она и, поднявшись, двинулась из окутывавшей ее тьмы в сторону света.

Да, все кончилось. Завершилось все самое худшее, самое трудное, завершилось посвящение, из которого она нашла выход. И в