его работа – не трепаться попусту, а при задержании бить. Ценный кадр.

– Ну что, будем говорить? – осведомился почти ласково «носорог».

Его спутники – долговязый детина и невысокий, но очень широкоплечий, клочковато усатый и как-то кусками стриженный мужичок в военном френче – с любопытством смотрели на меня. И чего уставились? В зоосад бы лучше сходили на пингвинов полюбоваться!

– Да не о чем говорить. Спутали вы меня с кем-то. Я Григорий Гречихин с Запорожья. Никому сроду ничего не указывал. Учительствовал, пока не выгнали взашей. Сейчас работами разными добываю хлеб насущный. В эти края только что забрел. Случайно. Да и пригрел здесь меня добрый человек, – последние слова произнес язвительно, кивнув в сторону хозяина заимки.

Тот почему-то смутился, выругался под нос и поспешно вышел из дома.

– Упираемся, понятно, – удовлетворенно произнес «носорог».

– Да и будет упираться. Я такую контру знаю. Хоть на ремни его режь – ничего не скажет, – проявил житейскую осведомленность долговязый.

«Носорог» как-то по-новому, с интересом посмотрел на меня. Потом неожиданно резко набросился и принялся молча осыпать ударами ног. Пару раз было очень больно. Но я сгруппировался, свернулся, так что отделался более-менее легко. Будет пара синяков, но это дело преходящее и недолгое. То, что последовало дальше, было куда хуже.

– А, все равно его шайка у нас как на ладони, – буркнул «носорог», отступая от меня. – Не нужен он нам. В лес его. И там повесить. Чтоб патроны не тратить и в назидание всем.

– Вставай, контра! – прикрикнул долговязый. – Пришел твой час!

Как-то фальшиво и театрально прозвучали эти слова. А потом разом в моей голове сложилась картинка. Четкая и ясная.

Я стал приподниматься. Встал на колени. Ударил в отчаянье кулаками по полу. И жалобно заголосил:

– Не губите! Виноват перед советской властью! Искуплю! Всех отдам! Только не вешайте!

Долговязый хмыкнул:

– Жил как мокрица. Так хоть сдохни без соплей!

Он не удержался, шагнул вперед и победно поставил мне ногу на спину, пригнув к полу, ну прям как охотник на тушу подстреленного вепря. При этом ствол его винтовки смотрел в сторону.

Да, глупая спесь еще никого до добра на доводила. За попирающий мою спину сапог я и дернул. Детина со страшным грохотом повалился на пол. А я хитрым пируэтом прокрутился вокруг своей оси, смахнув подсечкой «носорога». Тот оказался неповоротлив и быстрой реакцией не отличался, так что снесло его могучим ураганом. Притом он полетел в одну сторону, ухнув так, что доски пола прогнулись, а наган – в другую. Я же, не теряя времени, которое сейчас даже не на вес золота, а в цену жизни, нырнул в сторону, куда улетел револьвер. Схватил его.

На мое счастье, третий боевик в начале действа был в полной расслабленности и больше любовался событиями, чем собирался в них участвовать. Усач полез за пояс за оружием. Я нажал на тугой спуск нагана. Грохнул выстрел.

– Замерли! Кто дернется, того и пуля!

Потом по моему требованию усатый вытащил из кармана френча небольшой черный пистолет, осторожно положил на пол и толкнул ногой в мою сторону. Наверняка у них еще осталось что-то стреляющее, но обыскивать будем потом. Пока еще ситуация не разрядилась.

Голова работала ясно, высчитывая все, как арифмометр. Эти трое сейчас под моим контролем. Но кто снаружи? Есть поддержка? Что будет делать хозяин – борода лопатой? Ладно, пока это неактуально. Главное – не маячить в окнах, чтобы не сняли выстрелом с улицы. А там посмотрим. Отстреляемся в случае чего.

– Ну что, товарищи чекисты. Это вы отпорхались, птички-невелички. Силки ставили – сами в них и угодили. Теперь не взыщите, жертвы естественного отбора, – блеснул я образованием.

– Да не суетись как юнкер в борделе! – прохрипел усатый, и я понял, что этот невзрачный тип, застывший у дверей, в этой антиобщественной компашке главный. – Мы от Шляхтича.

– Ты же только что по-другому отрекомендовался, гнида ты купоросная! – воскликнул я зло. – ГПУ.

– Тебе весточка. – Усатый кивнул на нагрудный карман френча.

– Доставай, – велел я, покрепче сжав рукоять револьвера. – Только осторожно. Без риска для целостности собственной шкуры.

Усатый вытащил хорошо знакомую мне керенку. Та самая, можно даже не примерять кусочки.

Тут «носорог» шевельнулся, попытался встать. Я выстрелил. Пуля пробила доски пола около его головы.

– Да хватит жать на курок! – возмутился усач. – Мы не враги!

– С такими друзьями врагов не надо.

Я осторожно левой рукой залез в карман и бросил на пол вторую часть керенки. Усач нагнулся, соединил обе части. Кивнул:

– Видишь, сходится.

– Вижу, – пробурчал я и махнул револьвером. – Расселись на лавочке. В рядок, чтобы я видел каждого. И к оружию не тянитесь, а то я сейчас недобр и скор на расправу.

Они, даже не глядя на оружие, выполнили мое требование. Ну вот и хорошо. Послушные такие, глазки скромно тупят, только «носорог» смотрит на меня с тяжелой злобой. Дать ему в лоб или не стоит? Нет, не стоит, хотя рука сама тянется. Сейчас время драки прошло. Пришло время переговоров.

Правильно я их распознал. И вовремя. Наши ребята с ОГПУ, конечно, способны на многое, в том числе и шлепнуть ненароком врага народа без суда и следствия. Но повесить – тут явный перебор. И еще – слишком драматично держались, переигрывали. Ну и, кроме того, ни один оперативник в здравом уме не откажется от источника информации. Сначала выжать досуха фигуранта, а лишь после этого в расход. Да и вообще сработало шестое чувство, хоть наука его и отрицает.

Ладно, играем в примирение. Трофейное оружие я положил на стол перед собой. И, не выпуская из рук наган, вопросительно уставился на сидящих напротив меня, как за столом дипломатических переговоров, негодяев.

– Шляхтич свое уважение шлет, – произнес усач.

– Так ты меня из уважения в лесочке повесить хотел? – нехорошо улыбнулся я.

– Проверить хотели, – поморщился старший, вернувший себе уверенность с долей наглости. Он потянулся за портсигаром и вытащил папиросу. – Мало ли.

– Гимназисты, ей-богу, – покачал я головой. – В свое время в войнушку недоиграли? Серьезные дела делаем, а дети детьми.

– Враг вокруг, – буркнул усатый. – И он не дурак. На хитрость хитростью только можно отвечать.

– Ладно, оставим обиды в прошлом. Хотя и подпортили вы впечатление о себе. – Я пододвинул «партнерам» их стволы. – Что от меня Шляхтичу надо?

– Шляхтичу? – многообещающе улыбнулся усач. – Э, брат, бери выше. Власнику!

– Ага, Деду Морозу, – хмыкнул я. – И чем я, тля ничтожная, могу помочь его высокородию?

– Услуга нужна. Совсем пустяковая, – заверил старший.

– Добрые услуги – это наше кредо, – хмыкнул я. Ну как не помочь руководителю боевого крыла Комитета Спасения Украины Дмитрию