— Что толку в этих картинках? Это лишь идолы, которые уста имеют, но не говорят, уши имеют, но не слышат. Никогда аланы не были идолопоклонниками, еще со скифских времен поклонялись мы Единому…

Хотел, было, Саурмаг приказать прилюдно высечь иконы на площади Магаса, а затем сжечь. Все для того, чтобы доказать народу: иконы — лишь бездушные идолы, которые не смогут постоять за себя. Но люди воспротивились такому кощунству. И не пошел Саурмаг против людей. Скрежеща зубами, он приказал сложить иконы в опустевших архиерейских покоях.

Многие родовитые аланы из Магаса, не боясь гнева Саурмага, общались с Осом, который быстро укреплялся. Они отправляли ему лошадей, провиант и оружие. Саурмаг ночами не спал, напряженно думая, как положить конец этой поддержке. Был он паршивой овцой в стаде, но все же аланом, поэтому страшил его бесславный конец. История же обычно равнодушна к проигравшим, а чествует лишь победителей и героев.

Подумал Саурмаг, что у него только один выход — прибегнуть к помощи диких горцев. Царь созвал старейшин воинственных и враждебных Алании горных племен, обещав им безопасность, и на очередном пиру предложил им напасть на алдар во главе с Осом в ущелье. Горцы всегда были рады пограбить и поубивать, и только одно интересовало старейшин в связи с этим — деньги. А их у Саурмага не было. Он попросил старейшин подождать и отправил в Итиль к бегу Аарону II гонца с посланием, в котором просил денег для подкупа горцев. Итиль отказал ему в этом. Младший бег Иосиф написал Саурмагу, что у них есть свой план, как расправиться с Осом. От имени Саурмага Багатара халифу было составлено письмо, что жалует он арабам замок, в котором скрывается Ос Багатар с алдарами, за драгоценность любимой жены халифа. Это будет свадебным подарком молодого бега Иосифа аланской царевне Русудан. Иосиф уверял, что это единственный способ исправить ситуацию и настойчиво просил, почти требовал, принять этот план. Письмо молодого бега открыло Саурмагу глаза на то, какую роль уготовили ему Аарон II и его сын в их союзе. Они советовали терпеть, но терпение Саурмага кончилось. Он окончательно перестал доверять хазарам, видя, что они принимают стратегические решения без его участия. Это свидетельствовало об одном: они его не уважали! И теперь он сможет вернуть уважение хазар и алан, если только самостоятельно расправится с мятежниками.

Раздраженный Саурмаг решил сделать ход конем. Он снова вызвал во дворец старейшин горных племен и по секрету поведал им, что у Оса Багатара находится сейчас вся аланская казна — серебро, золото и драгоценности. Что силы его малы и что если горцы одолеют его, пусть забирают все себе. Призадумались старейшины — аланская казна хороший куш, ради которого стоит пролить свою кровь, не говоря уже о чужой. Горцы, потирая руки, обещали хорошо подумать. Саурмаг заметил в их глазах разгорающийся огонь алчности, когда покидали они дворец. Никогда аланы не принимали так хорошо этих горских старейшин. Но сердца их запылали огнем зависти, а не благодарности. Глядя на развитый и укрепленный Магас, они мечтали о том, чтобы разорить его, а всех жителей вырезать. Саурмаг почти не сомневался, что горцы не преминут воспользоваться возможностью захватить аланскую казну. — Он хорошо знал их хищную природу.

Нынешний аланский правитель немного расслабился, впервые за много дней. Если горцы нападут на Оса, он в любом случае ничего не потеряет — если они победят Оса, можно будет вздохнуть спокойно, потому что не будет тогда человек, вокруг которого могли бы объединиться алдары. Мятеж угаснет тогда сам собой, тем более, что младший царевич, молитвенник Иуане, бесследно сгинул в горах, а сестра Русудан, как все говорили, готовиться к свадьбе с младшим хазарским бегом. Если же потреплют они друг друга, это тоже хорошо — ослабнут и Ос, и горцы, которые, так или иначе, пользуясь смутой, грабили горные аланские селенья. Саурмаг не мог защитить своих подданных от диких грабителей, и алдары уже открыто говорили о его неспособности управлять государством.

Саурмаг Багатар был мрачен и задумчив, но у него появилась надежда на горцев. Он знал, что не понравилось алдарам, что он пошел на союз с дикими племенами. Ведь у них не было ничего святого — нередко нападали горцы на святые церкви и убивали священников. Под покровом ночи воровали они аланских детей и женщин, а затем продавали их в рабство. Но что было делать Саурмагу? Не напрасно боялся он, что если выступит против Оса во главе аланской армии, перейдут алдары на сторону брата.

Недолго думая, горцы наточили свои сабли и кинжалы, собираясь в поход. Эти жестокие разбойники говорили на вечно меняющемся языке, который аланы почти не понимали. В высокогорные аулы издавна бежали преступники и абреки, а также скрывающиеся от мести кровники, отвергнутые своими народами. Поэтому грабежи, убийства и разбой были для них обычным делом. У горцев не было князей, а власть держалась на праве сильного. Они избирали себе вождей только во время разбойничьих набегов. Те управляли как диктаторы, верша суд по своему произволу, но вся вина за неудачный поход обычно сваливалась на них. Горцы считали себя свободными и равными. Не зная своих корней, они полагали, что произошли от свирепых волков. Особым почетом у горцев пользовались те, кто могли больше награбить. Даже будущих жен они зачастую похищали у соседних народов. Горцы были неразвитыми и безжалостными, но была у них врожденная животная хитрость, позволяющая чувствовать силу противника. Если он был сильнее, то обычно они не вступали в бой, но если чувствовали слабость соперника, нападали смело и уничтожали без всякой пощады. Дерзки и кровожадны были эти горцы, а об их алчности ходили легенды.

Вскоре выступили горцы против Оса Багатара, спустились с гор. Донесли аланские разведчики, что подступает безбожная дикая орда. Перепугались купцы-караванщики, скопившиеся в ближайших ущельях, и попросили покровительства у Оса Багатара. Так же поступили и жители соседних селений. Теперь было у аланского царя многочисленное ополчение и достаточно средств, чтобы собрать армию. Решил Ос Багатар разбить свой лагерь на вершине лысой горы, расположенной вблизи основного пути. Стали аланы поджидать там горцев, развели костры, показывая врагам, где они находятся.

Наконец горные волки подоспели, с гиканьем и свистом окружили гору, но не стали осаждать — знали горцы, что это трудная задача. Стали думать, как им быть. Ночью разожгли они большие костры и устроили дикие пляски под бой барабанов, призывая духов лощин и ручьев помочь им истребить отряд Оса и захватить богатую аланскую казну. Изумленно и презрительно наблюдали аланы за плясками горцев с горы. Хотели было они ночью спуститься и перебить разбойников, но Ос Багатар приказал лучникам заготовить побольше стрел — горцы скорее всего должны были начать штурм на следующее же утро. И аланам нужно было сохранить как можно больше своих воинов.

Так и случилось. После того, как солнце показалось из-за края ущелья, горцы начали подниматься по небольшой лощине, взбираясь вверх по склону горы. Ос Багатар велел лучникам стрелять, не жалея стрел. Полетели в разбойников разящие стрелы. Стали падать горцы один за другим. Не могли они быстро продвигаться — мешало множества трупов под ногами, но все-таки шли. Скомандовали вожди их отступление, но не послушались разбойники. Думали они, что вожди боятся, как бы не расхитили их воины всю казну, если отряд Оса Багатара будет уничтожен. Много полегло горцев, прежде чем поняли они: не взойти им на гору. А спустившись к вчерашним пепелищам, они обнаружили, что почти половина их погибла. Тогда они обвинили своих вождей, что те подбили их на этот поход, и перебили их. Хотели горцы вернуться назад, но Ос Багатар послал к ним своего гонца с предложением, от которого они не смогли отказаться.