Она удивленно посмотрела на меня.

– Ведь ты для этого привела меня сюда, правда? – продолжал я. – Чтобы о чем-то поговорить. Так о чем же?

– Ни о чем. Мне просто очень захотелось съесть лепешку.

Ничего себе. Она притащила меня сюда просто ради того, чтобы покачаться на качелях и съесть вместе со мной лепешку.

Вокруг нас громко шелестела листва на деревьях.

– Хоть я и поела, мне все равно холодно, – сказала Семь Звезд, меняя тему, и потерла ладони. – Господин Ишида, вы перестали бегать? Я больше не вижу вас на утренней пробежке.

– Несколько недель назад я переехал на новое место.

– Теперь понятно, – пробормотала она и подышала на ладони. Я встал.

– Давай пойдем назад, иначе мы опоздаем на последний поезд.

Семь Звезд спрыгнула с качелей, и мы пошли с ней рядом. Ветер усилился. Волосы хлестали ее по щекам, и она заправляла их за уши. Она не взяла перчатки. Ее руки наверняка замерзли. Мне хотелось взять их в свои и согреть.

«Что ты выдумываешь? – упрекнул я себя. – Она ведь еще ребенок».

– Господин Ишида, – сказала Семь Звезд, ударив носком туфли по камешку. – Как выглядела ваша первая любовь?

Я посмотрел на нее.

– Почему ты спрашиваешь?

– Просто так. Мне интересно.

– Люди обычно не спрашивают такие вещи.

Она наклонила голову набок.

– Почему вы не можете просто ответить мне?

– Ну, раз ты настаиваешь… – Я вздохнул, пытаясь вспомнить что-то яркое у той девочки, в которую я влюбился. Говоря по правде, она была самая обычная, ничем не выделялась. – Она была спокойная девочка, ничего особенного.

– Ваша одноклассница?

– Нет, но мы учились в одной школе. Она обычно сидела на лестнице, ведущей на то зеленое поле, о котором я рассказывал, и глядела, как мы с друзьями играли в футбол.

– Что она там делала? Бросала вам улетевшие мячи?

– Иногда. – Я потер нос.

– Вы приглашали ее на свидание? И – дайте мне угадать – она вам отказала?

Я вздохнул. Ну и настойчивая девочка.

– Я никогда не приглашал ее на свидание. Но ты не ошиблась. Она бы отказала мне, если бы я пригласил ее.

– Почему вы так считаете?

– Она предпочла вратаря, а не капитана команды.

– Постойте, постойте. Капитан команды… – Семь Звезд изобразила удивление. – Неужели это вы?

– Ты… – Я не договорил, и мы оба рассмеялись. Я удивлялся, как ловко она ухитрялась вытягивать из меня подробности о моей личной жизни.

Вообще-то с той девочкой встречался Дзин. Она была его первой подружкой, и это она позвала его на свидание. Он относился к ней не так серьезно, как она к нему. Но я не держал на него зла. И я никогда не назначал той девочке свидания, даже когда они расстались. Может, просто она не очень мне нравилась.

У Дзина первого в нашем классе появилась подружка. Остальные мальчишки завидовали ему. Время от времени они подходили к нему на переменах и спрашивали совета. Вероятно, он знал, что посоветовать, он помог нескольким из наших одноклассников обзавестись подружками.

В то время меня больше интересовал футбол, чем девчонки. Мне нравилась та девочка, но у меня и в мыслях не было позвать ее на свидание. Тогда я даже не думал о романтических отношениях.

Впрочем, однажды я спросил у Дзина, любит ли он свою подружку. Он кивнул.

– Более или менее.

– Ты хоть знаешь, что такое любовь? – спросил я.

Не знаю, почему я говорил с ним так свысока. Скорее всего, я не верил, что в нашем возрасте возможна настоящая любовь. Наши одноклассники, заявлявшие о своей влюбленности, ошибочно принимали за любовь восторг и сексуальное возбуждение.

– Все просто, когда ты знаешь теорию, – ответил Дзин. Он открыл свой блокнот и нарисовал диаграмму Венна с двумя пересекающимися кругами. Внутри трех сегментов он написал «С, С, Л». Показав на схему, он объяснил: – «Симпатия» вот тут, это когда ты хочешь проводить больше времени с этой девочкой. «Секс» на другой стороне – это когда ты хочешь спать с ней или трогать ее сиськи. – Наконец, он показал на «Л» там, где круги пересекались. – Эта часть в середине – то, что мы называем любовью. Это пересечение между «Симпатия» и «Секс». Теперь ты понял?

– Пожалуй, да.

Мы прекратили нашу дискуссию, но его слова долго крутились у меня в голове. Меня заинтересовали груди девчонок. Что я почувствую, когда потрогаю их?

И когда одна девочка позвала меня на свидание, я согласился. У нее груди как раз были вполне развитые. Увы, когда я потрогал их, мой первоначальный энтузиазм пропал.

– Господин Ишида, мне становится не по себе, когда вы так внезапно замолкаете, – сказала Семь Звезд.

– Что я должен сказать тебе? – спросил я. – У тебя есть какие-то другие вопросы?

– Вы не хотите спросить про мою первую любовь?

– Ты расскажешь мне, если тебе захочется, чтобы я знал.

– Верно.

Но Семь Звезд больше не сказала ни слова. Она молчала всю дорогу до станции, даже когда я попрощался с ней на платформе.

У нас были разные поезда, и мой пришел первым. Я вошел в вагон, а она смотрела на меня. Когда закрылись двери, ее губы зашевелились. Она что-то говорила мне, но я не мог разобрать слов. Поезд тронулся, и она исчезла в людском море.

Когда я приехал на свою станцию, последний автобус уже ушел. Я знал, что уже поздно, но не заметил, что мы гуляли так долго. Я поднял ворот куртки, чтобы защитить горло от холода, и пошел пешком. В воздухе висел запах дождя.

До дома я шел почти час. Почти бегом поднялся по лестницам на пятый этаж. Подойдя к своей двери, я увидел на полу возле нее толстый, бурый конверт, в каких посылают документы.

Глава 22

Поиски женской клиники «Кобаяши»

Я поднял конверт и рассмотрел его. Мое имя и адрес были написаны черным маркером, но имя отправителя отсутствовало, не было и штемпеля. Отправитель, вероятно, привез его лично.

Но я не давал никому свой новый адрес. Его знали только Хонда и госпожа Итано. Отправитель точно не Хонда, ведь я недавно виделся с ним, так что письмо, скорее всего, было от госпожи Итано или от Изуми. Возможно, я должен подписать какие-то оставшиеся документы квартиросъемщика.

Я отпер дверь и вошел в квартиру. Сел на пол, вскрыл конверт и вытащил пачку бумажек. Это были копии медицинских записей из женской клиники «Кобаяши». Я никогда не слышал о такой. Потом я посмотрел на имя пациентки, и у меня перехватило дыхание.

Кеико Ишида.

Я тщательно просмотрел записи, но чем сильнее старался их понять, тем запутаннее они делались. Вскоре они распались на слова, а слова утратили смысл. Я читал их, но не мог понять значение. Мое сознание померкло, а душа ускользнула из тела.

Вскоре я обнаружил, что стою перед другим моим Я, физическим, которое потеряло свою душу. У парня, сидевшего на полу с копиями, были пустые глаза. Моя оболочка была выбита из колеи содержанием медицинских документов и пребывала в офигевшем состоянии. С бесстрастным лицом она вновь и вновь перечитывала копии.

Я встряхнул парня.

– Нужно показать их