– Правда?

– Ну да. Больно кто-то хочет в санитары или на хозяйство. Работа тяжелая, а денег платят мало. А ученикам и вообще не платят. Ладно хоть кормят.

Бела бледно улыбнулась:

– Зато вы людей спасаете. Я бы тоже так хотела.

Шум из соседней палаты повторился.

– Кто там? – спросила Бела.

Имре отвел взгляд:

– Один парень. Он тоже… он первый, кого нашли с такими симптомами. Плохо с ним, болезнь прогрессирует, но мастер непременно разберется. А вы как? Останетесь пока? Или домой?

– Мне надо домой. Распорядиться по хозяйству, письма отправить. Хочу найти сиделку, чтобы постоянно за ним приглядывала. Мне все кажется, если уйду, он умрет.

– Давайте провожу. Надо только сказать Элайзе…

В приемном зале Элайза разговаривала с заплаканной молодой женщиной, которая держала на руках ребенка лет трех. Малыш был одет в длинную кружевную сорочку белого цвета.

– Вы не понимаете, – говорила женщина. – Может, она оглохла? Она даже есть отказывается! С утра не могу накормить! Такое горе! И хозяйка вот-вот вернется! Что я ей скажу? Что ее ребенок, ее девочка…

– Пожалуйста, присядьте, – увещевала Элайза. – Выпейте воды. Вот так. Девочка выглядит здоровой…

– Она же не узнаёт никого! Даже не улыбается! А была такая хохотушка! И разговаривала уже! А сейчас вы только посмотрите…

Имре жестом попросил Белу остановиться и шепнул:

– Вчера ездил в деревню одну, тут недалеко, на Моравской дороге. Там то же самое было, но мальчик лет пяти. И с температурой. Младшенький у тамошнего кузнеца. Мать говорит, застудился. Я предлагал его сюда увезти, но родители отказались. Говорят, что с горячкой и сами справятся.

– Думаешь, не справятся?

– Не знаю. А если это тоже?..

Элайза их заметила. Подозвала Имре:

– Юноша, сдается мне, вы решили отдохнуть, а меж тем день еще не закончен. У нас новый пациент для доктора Ферга. Попросите Кларизу подготовить комнату наверху. И позовите Ферга. Он должен быть в каретном сарае. Миледи графиня, доброго утра. Собираетесь домой?

– С вашего позволения, я приду днем к отцу. И, может, приведу сиделку, которая будет за ним постоянно ухаживать. Значит, мастер Ферг уезжает? Могу я с ним поговорить?

– Ступайте с Имре. Жду вас и вашу сиделку после полудня.

* * *

Они действительно застали Ферга возле конюшен. Имре торопливо поздоровался и сказал:

– Элайза просила вас зайти. Там девочку принесли. Она «стертая». Ее вместе с няней разместили на вашем этаже.

– Хорошо, сейчас приду. Имре, найди дежурного врача. Остальных я сам позову. Доброе утро, графиня. Признаться, не ожидал, что вы останетесь у нас на ночь. Собираетесь вернуться в посольский дом?

Ферг застегивал седельные сумки. Он уже был полностью готов к дальней дороге. Интересно, куда он едет?

– Да. Но я хотела бы навещать отца. Я слышала, что вас не будет несколько дней…

– Восемь или десять.

– Долго. Доктор, я должна сказать, что, возможно, есть люди, которым не нравится князь Берток.

– Это не новость.

– Наверное. Я слишком недавно в Паннонии, чтобы начать разбираться в здешних интригах. Но раз об этом стало известно даже мне, значит, что-то все-таки готовится. Мой отец разговаривал с кем-то из их лидеров, но он теперь вряд ли расскажет. Однако я точно знаю, что он не обещал заговорщикам поддержку трансильванской короны.

Ферг серьезно улыбнулся, кивнул:

– Это действительно важно. Благодарю. И, Белала, прошу вас, берегите себя.

Совсем другое она думала услышать. Может быть, что последует подробный допрос. Или даже что Ферг не воспримет ее предупреждение всерьез. Чего угодно она ждала, только не встречного предостережения. Доктору снова удалось ее озадачить.

* * *

Ферг тоже был озадачен. И имелось у него на это целых три причины.

Первая Белалы не касалась почти никак. Она касалась только его самого, его жизни и его же необдуманных прошлых решений.

Вторая уже имела к трансильванской графине некоторое отношение – труп женщины со знаками Хаоса на теле крестьяне нашли предыдущим утром ровно там, где была убита служанка Зарина. Тело было оставлено словно напоказ. То ли как предупреждение, то ли как демонстрация силы.

И, наконец, третья причина. И она-то заботила доктора больше других. Вскрытие, которое вчера проводил один из хирургов госпиталя и на котором он присутствовал в качестве наблюдателя.

У молодой женщины была богатая биография. Совсем недавно у нее случился выкидыш, вероятно, спровоцированный приемом лекарственных препаратов, а позже кто-то делал ей полостную операцию. Вероятно, потеря ребенка не прошла бесследно. По всему выходило, что к слугам Заточенных она отправилась, едва медики сняли швы.

Очень не хотелось верить, что в этом замешан кто-то из Лиги. Но Ферг уже давно не доверял своей интуиции. В том, что касалось людей, их мотивов и характеров, она частенько сбоила. А не верить на всякий случай всем без исключения у него не получалось, хоть тресни. Правда, пока что этот факт ему удавалось успешно скрывать.

Вывод напрашивался печальный: кто-то из врачей Лиги отдал в руки злодеям собственную пациентку. Может быть, она находилась в депрессии, может, она сама хотела умереть. Но это ни в коей мере не оправдывает врача. Он ведь не мог не знать, зачем она нужна общине.

Ферг крутил в голове эти варианты все то время, что осматривал «стертую» девочку. О том, что придется задержаться в городе, он не сожалел. В пещеру Агдоле опоздать невозможно: там, под магическим куполом, все еще не закончился день, в который он настиг темных. В прошлый раз он был там года три назад. В пещере за минувшее время ничего не изменилось – все так же матово-серый купол закрывал лабиринт и так же не отражал света. Только дорога заросла еще больше.

Выехать удалось только вечером, когда честные горожане как раз садились за ужин. Если не спешить, не загонять лошадь, то впереди предстояло три ночевки, и только одна из них – под открытым небом.

До Агдоле он добрался на закате четвертого дня пути.

В деревню заезжать не стал – сейчас в доме Торо живут совсем незнакомые люди, дальние родственники его жены. У входа в пещеру остановился, вспоминая.

* * *

…Садилось солнце. Эрно приподнялся на локте, оглядывая небольшую площадку у входа. Отчего-то было холодно, болела грудь, словно на бегу ударился о стену, да так, что выбило из легких весь воздух. Болели глаза. Он даже зажмурился, чтобы унять мельтешение.

Кто-то неподалеку что-то тихо и убедительно говорил. Но попытка прислушаться ничего не дала. Речь ускользала, как песок сквозь пальцы.