– Вы шутите? – Дмитрий Иванович? – поднял брови Петр Петрович. – Каким же это образом?

– Я уверен, что за зиму продовольствие вырастет в цене минимум вдвое. Стопудово. Не все, конечно, но растительное масло, рис, еще что-то, что может долго храниться. Уже растет, разве вы не замечаете?

– То есть вы предлагаете вложить свободные средства в продукты питания и весной реализовать их по другой цене?

– Да, именно так. Надо только очень внимательно проанализировать рынок продуктов питания. Самим, в первую очередь, но и заказать маркетинговые исследования на стороне. В нескольких компаниях. Сравнить, сделать выводы и действовать тогда наверняка.

– А как же громоотводы?

– Да подождут громоотводы, никуда они не денутся. Все равно, зимой начинать тяжело, а так за зиму не спеша, хорошо подготовимся, продумаем рекламную кампанию, закупим оборудование, подготовим монтажников, начнем понемногу рекламировать, будем изучать рынок в процессе.

– Разведка боем, вы имеете в виду – кивнул Петр Петрович. – Конечно, многое корректировать придется по ходу дела, тут я согласен. И весной начинать массированное наступление будет легче.

– Легче – это одно, но самое главное, что уже не на заемные средства будем действовать, а на свои. Там экономия по кредиту на полтора миллиона в месяц выходит! Это просто чудо какое то!

– Чудес не бывает, Дмитрий Иванович. Бывают хорошо организованные мероприятия. Значит, договорились. – Петр Петрович достал из внутреннего кармана блокнотик и сделал в нем несколько пометок. – Дайте срок также до понедельника. Обещаю вам доложить и по этому вопросу тоже. Ну, а вы как, к занятиям сегодняшним готовы?

– К каким занятиям, – не понял Димон.

– По рукопашному бою. Вы все трое его выбрали. Последние два урока в расписании. А потом в баньку. Ну, как? Нет возражений? Если что, я у себя – и Петр Петрович вышел из кабинета.

– Ну, что ж, хорошо, что сразу не обрубил. Хотя и одобрить – не одобрил. Все не просто, – подумал Димон, сев в свое уже не такое страшное кресло.

Он вздохнул, включил компьютер и вспомнил про бутерброды. Пока грузилась Виста и подключался интернет он встал, прошел к столику, за которым сидели с Девятовым, и перенес тарелку с бутербродами и чай к себе на рабочий стол. Чай уже остыл, но Димон даже любил такой. Главное, чтобы был сладкий, запивать бутерброды не горячим чаем даже лучше, можно не беспокоиться, что обожжешься. Не испортишь удовольствия.

Это он не сам придумал. Летом на даче он от скуки прочел одну книжку с рассказами. Книжка валялась на даче неизвестно, сколько лет. На дачу всегда свозили всякое старье, и там можно было и не такое найти.

Димон копался в шкафчике с книгами, искал какую-нибудь фантастику или детективчик, но ему попадались все больше журналы по садоводству, книга Л.И. Брежнева «Малая земля», какой-то Стефан Цвейг и тому подобный отстой.

Наконец, отчаявшись, он выбрал неизвестного ему Хемингуэя, просто понравился портрет писателя на второй странице потрепанной книжки – бородатый мужик в грубом свитере. Такой чел муру всякую писать не будет – подумал Димон, и оказался прав.

Книга начиналась рассказом «На Биг Ривер».

Ни о чем, в общем-то, рассказ. Как один парень Ник пошел на рыбалку, пошел один, с ночевкой. С ним там ничего не случилось, никого там не замочили, никто там не рассуждал о смысле жизни.

Там просто описывалось, как этот парень ловил рыбу, какие были рыбины огромные, гладкие и красивые. Как он ставил себе палатку, как готовил себе на костре обед. Как ловил кузнечиков для наживки, а они были черные, закопченные после лесного пожара. Димон прочел этот рассказ залпом, потом взял книгу в Москву и перечитывал дома пару раз.

Он в первый раз все ждал, что там, в рассказе что-то должно произойти. Может, он утонет в конце книжки этот парень или найдет клад. Для чего тогда рассказ?

Ничего не произошло, в четырех главах просто описывалось, как парень жил на реке и ловил рыбу. Это вот Димона и потрясло. Целая книга про то, как мужик в одиночку пошел в поход. Он получал от чтения почти такое удовольствие, как будто сам был с этим Ником, сам забивал обухом топора колышки для палатки, сам ловил черных кузнечиков и таскал форель из реки. Это была настоящая жизнь, именно жизнь, а не та подделка, от которой его всегда тошнило.

Вокруг него в жизни была одна подделка, и это его страшно доставало.

Клубника в магазине такая красивая, крупная и глянцевая на деле была подделкой – кислой дрянью без запаха и вкуса. Он купил однажды матери и Антохе зимой эту дорогущую коробочку, и они все дома потом очень расстроились.

По телеку постоянно шли сериалы из какой то ненастоящей жизни – фальшивые фразы, фальшивая жизнь – тоже дрянь и подделка! В журнале была вообще сплошная подделка, сплошная имитация жизни.

А в этой книге была не подделка, и Димон поэтому ее запомнил.

Так вот из этой книжки он и запомнил, как этот Ник готовил себе обед на костре, макароны или там бобы – неважно. Как он залил скворчащую и пузырящуюся сковородку томатным соусом, как был очень голоден. И почему-то запомнилось, что вот не стал он есть эту свою огненную стряпню прямо с пылу с жару, а набрался терпения и дал еде чуток остыть, чтобы не портить себе удовольствие.

– Какой пустяк, – удивлялся Димон, – и рассказ ни о чем, вроде, и деталь такая ерундовая. Что вот не такой он был дурак, чтобы есть горячую еду прямо с костра, а подождал. Всего то, что подождал, а вот запомнилось, что подождал, именно, чтобы не портить себе удовольствия.

И сейчас, когда он собирался отхлебнуть остывший чай, он про этот рассказ опять вспомнил.

Почему-то вспомнил еще одну американскую книжку про другого парня, который ловил детишек во ржи.

Так ему жалко было этого никчемного американского пацана, когда читал! Может, потому, что тот сам себя постоянно жалел и все время страдал ерундой.

Все переживал, куда утки с пруда зимой деваются! Не о чем было, как будто, больше переживать! Улетают на юг, естественно.

Хотя у этого парня тоже была вокруг одна сплошная дрянь, подделка и вранье. В этом смысле Димон его понимал. Все ему врали, но и он тоже в долгу не оставался: врал всем подряд безо всякой причины!

Он еще вспомнил, как Женька рассказала ему, что эта книжка была любимой книгой этого гада – Чепмена, который Леннона убил. Ничего удивительного. Псих он был – этот пацан, и Чепмен этот тоже псих. От вранья и подделок они там все стали психи!

А вот если бы жил этот кекс у нас и в наше время, был бы, наверное, не психом, а нормальным «падонком»! Сидел бы в Контакте сутками, чипсы жрал или порнуху качал. И пиво бы пил, выпивать он любил. Виски, правда, предпочитал. А у нас бы пиво пил с утра до вечера и не парился по поводу каких-то уток.