— Например, эта банка. С медиаторами для гитары. Это мои медиаторы.

Медиаторы Финна. Медиаторы, или плектры. Финн однажды сказал, что в разговоре со знающими людьми лучше говорить «плектры», чтобы все думали, что ты в теме. Когда я была маленькой, я играла с ними часами. Раскладывала на ковре по цветам, как конфеты. Строила из них высокие башни или выкладывала в цепочки, сооружая дорожки, петлявшие по всей комнате. Помню, мы с Гретой соревновались, кто найдет самый красивый узор среди всех этих «мраморных» завитков. И теперь вдруг выясняется, что это вовсе не дядины медиаторы. Разве можно в такое поверить?

— Вы уверены?

— Джун, Финн не играл на гитаре. Ты разве не знаешь? Он вообще ни на чем не играл. Как-то не складывалось у него с музыкальными инструментами.

Этого я не знала. Конечно, не знала. Ведь я вообще ничего не знаю!

— Конечно, знаю. Не надо рассказывать мне о Финне. Он был моим дядей.

Я переставила своего короля точно в центр доски. Тоби передвинул пешку на три клетки по диагонали.

— Я вовсе не собирался…

— А почему Финн никогда мне о вас не рассказывал? — Я очень старалась, чтобы по голосу было не слишком заметно, как я разозлилась.

Тоби пожал плечами и опустил глаза.

— Не знаю. Да и что обо мне рассказывать? Хвастаться, в общем-то, нечем. Ты посмотри на меня. Какой-то я весь дурацкий… самый обыкновенный…

— Это не объяснение. Я тоже самая обыкновенная, но вы обо мне знали.

— Джун, послушай. Признаюсь тебе честно, я его жутко к тебе ревновал.

Не знаю, как я должна была среагировать на такое признание. На самом деле оно еще больше меня взбесило. Я сама не ревнивая. Ни капельки. Да и с чего бы мне быть ревнивой? Кого мне ревновать? И к кому? Я посмотрела на Тоби, который сидел на краешке дивана, сгорбившись и положив ногу на ногу, как будто пытался казаться меньше. Тоби с его идиотским акцентом. Вроде английским, но не настоящим английским. Не как в «Комнате с видом»[3]или в «Леди Джейн»[4], а с каким-то расплывчатым, невыразительным и комковатым английским, о котором я мало что знаю. Я смотрела на этого человека и ломала голову, сколько карт может быть спрятано у него в рукаве. Сколько сюрпризов, сколько колод может он выдать одним мановением руки. Сколько историй про Финна, которых я раньше не слышала. А у меня почти ничего. Моя колода мала и тонка. И карты давно уже пообтрепались из-за того, что я беспрестанно тасую их у себя в голове. Мои истории о Финне скучны и незамысловаты. Мелковаты, наивны и даже глупы.

— А я вообще не ревнивая, — сказала я, чтобы хоть что-то сказать.

— Ты — нет, а я — да. — Тоби провел ногтем по обивке на ручке дивана и наконец поднял глаза. — Я его жутко к тебе ревновал. Все эти воскресенья…

Я поняла, почему он так сказал. Думал, мне будет приятно это услышать.

— А теперь уже не ревнуете?

— Нет, теперь — нет.

— Потому что Финн умер?

Тоби принялся теребить нижний край футболки. Я заметила за ним такую привычку. Он постоянно что-нибудь теребил или вертел в руках. И почему дядя Финн, который мог выбрать себе в бойфренды кого угодно, выбрал именно Тоби?

— Да, наверное, — сказал он, глядя в пол, а потом все-таки поднял глаза и посмотрел на меня.

Мы очень долго сидели молча, слушая, как в окно барабанит дождь, и попивая остывший чай. Тоби опять закурил.

Я смотрела на шахматную доску, потому что мне не хотелось, чтобы Тоби видел мои глаза. Потом я встала и сказала, что мне надо в ванную. Проходя по коридору, я увидела, что дверь в спальню Финна распахнута настежь — та самая дверь, которая раньше всегда была плотно закрыта. Каждый раз, когда я приходила к Финну, эта дверь оставалась закрытой и ревниво хранила все личные тайны. Я подошла к двери в ванную, открыла ее и закрыла, но не стала туда заходить, а вернулась на цыпочках к спальне Финна и замерла на пороге. В комнате царил полумрак, блеклый пасмурный свет сочился сквозь тонкую белую занавеску. Сначала я просто стояла и смотрела, а потом сделала то, чего делать не стоило. Я понимала, что так нельзя. Но все-таки вошла.

В углу стояла большая красная гитара, сразу бросавшаяся в глаза. Я заметила две пары тапочек, два махровых халата, лежавших на спинке кресла. Желтый (его я узнала сразу — это был халат Финна) и синий. Кровать была не застелена, и я попробовала догадаться, с какой стороны спал Финн. Хотя что тут гадать? Это было понятно сразу. На тумбочке с одной стороны кровати валялись две пустые сигаретные пачки и смятая упаковка от шоколадных печений. Там же стояла полупустая бутылка джина. А на другой тумбочке — старомодный будильник и рамка с тремя фотографиями. Я подошла ближе, чтобы получше их рассмотреть. На первом снимке Финн и Тоби стояли в обнимку, оба такие счастливые и молодые. Фотография была черно-белой, и, похоже, ее сделали в Лондоне, потому что на заднем плане виднелось большое черное такси. Тоби, который был выше ростом, склонил голову набок и прижался щекой к макушке Финна. Я оттопырила большой палец и закрыла лицо Тоби на снимке, так что остался лишь Финн. Один Финн с моим пальцем на голове вместо шляпы. На второй фотографии были мы с Гретой, только совсем маленькие. Мы сидели в гостиной у Финна и рисовали вдвоем за одним мольбертом. Третий снимок был самым старым. Финн с нашей мамой. Где-то на пляже, у моря.

Я прислушалась, чтобы убедиться, что Тоби еще не пошел меня искать, а потом забралась на кровать. Легла на той стороне, где спал Финн, и закуталась в одеяло. Здесь, в этой постели, Финн и Тоби занимались сексом. Может быть, именно здесь совершилось преступление. Может быть, именно здесь Тоби заразил Финна СПИДом. Я провела рукой по простыне и зарылась лицом в подушку Финна. Тайна личной жизни. Теперь я узнала, что это значит.

— Чей ход? — спросила я Тоби, вернувшись в гостиную. Я очень старалась, чтобы голос у меня не дрожал.

— Послушай, Джун… Если честно, я вообще не умею играть в шахматы. Надо было признаться в этом сразу.

Я посмотрела на крошечные отлакированные черепа, разбросанные по гладкой черной доске, — на эти фигуры, которые мы с Тоби передвигали, как будто это действительно имело какой-то смысл.

— Я тоже.

— Ну, тогда нам без разницы. Ходи, куда хочешь.

Я задумчиво оглядела свои фигуры. Потом медленно передвинула коня через всю доску и поставила его на соседнюю клетку с королем Тоби.

— Давай, — сказал он. — Делай что должно, и будь что будет.

Он поднялся с дивана и встал у окна, повернувшись ко мне спиной. Я щелкнула пальцами и сбила с доски короля Тоби. Но прежде, чем Тоби успел обернуться и увидеть, что я сделала, я быстро вернула короля на место.