голубым! Блёстки вокруг наших стоп понеслись, раскручиваясь и заключая нас в круг диаметром меньше метра.

Гневный крик принцессы вдруг обрывается, смазывается мир, превращаясь в серые линии. На долю секунды я перестаю ощущать твёрдое под ногами, и кажется, держусь лишь за девушку! Дуновение ветра, мой вдох. Ноги вновь чувствуют твердь.

Сердце долбит в перепонки, кажется, она уже не держит меня. Мой выдох с облегчением. И вновь раздаётся у уха спокойное:

— Отпускай уже.

Убираю руки ягодиц, что штанишки синие обтянули. Упс, не понимаю, как так вышло. Ладошки лежали пусть и в верхней их части. Но ощущения фантастические, булки каменные. Выдающиеся формы просто идеальны!

Магичка смотрит своим безразличным взглядом, отступая. А мне неловко.

Осматриваюсь. По обдавшему меня холодному ветерку в первое мгновение уже понял, что мы не во дворце. Мы в городе! И даже не в центре, судя по тому, что глыба дворца далековато. А на окраине. Нет, ещё лучше: мы за стеной! В сторону Стеклянного моря телепортировались. Его отсюда не видно, но пики гор уже эти мне знакомы.

На широкой дороге в сторону ворот длинная линия из кабаков и постоялых дворов. В два и три этажа дома из кирпича и дерева. Очутились мы во дворе двухэтажного здания с дверьми нараспашку, откуда несёт чем — то блевотным и одновременно вкусным.

— Пообедаем, — говорит Ольви и первой направляется к крыльцу, не дожидаясь моего согласия.

Судя по лошадям, ржущим со двора, внутри кто — то есть. Надо же, угадал. В таверне, куда собственно и привела меня девушка, полтора десятка воинов по разным столам кучками. Много свободных мест. Две уборщицы полы драят, засовывая швабры прямо под ноги посетителям, одна официантка — молодая пухленькая меж столов лавирует с подносом.

Контингент разный. Два рыцаря в полной броне, не сильно блестящей, скорее помятой во многих местах, воины в кожаных доспехах и гражданские бородачи, смахивающие на бомжей. Одни мужики, в общем.

Поэтому на шикарную Ольви уставились все без исключения. Магичка же свободно прошла по залу до деревянной лестницы и потопала наверх, слегка виляя задом. Но это скорее непроизвольно. Все на её зад и смотрят. А следом переводят внимание и на меня. Мол, как такой хмырь такую урвал? А может, гадают, сестра это моя или мама.

Я же стараюсь никого не провоцировать, сразу увожу свой взгляд. Спешу за магичкой, стараясь не выказывать, что мне тяжело двигаться.

На втором этаже комфортнее, места все свободные. Ольви выбирает столик у окошка, усаживается деловито.

Присаживаюсь напротив на бронебойный деревянный стул, от которого сразу заболела задница. Поёрзал, вроде привыкла. Стол засаленный, в трещинах крошки и смола. А может чьи — то козюли.

Ольви наблюдает за мной своим безразличным взглядом. Синее каре ей очень идёт, как и обтягивающий костюм.

— Это таверна, — говорит она вроде без эмоций, но чувствуется сарказм.

— Спасибо, я понял, — отвечаю, ухмыляясь.

— А это самый чистый стол, — добавляет с той же интонацией.

— Ну… ладно, — киваю.

Рукой подбородок подпирает. Смотрит голубыми глазками. Ох уж эта губёха вздёрнутая. Зубки зайчика. В ушах серёжки в виде синих капелек, гармонично и со вкусом.

— Ты весь побитый, почему не жалуешься? — Раздаётся вдруг из её уст.

— Это мышцы болят, — отвечаю. — Такое надо перетерпеть, потом сильнее буду.

— Странный ты, — заключает и переводит свой взгляд на приближающуюся официантку.

— Господа, должна предупредить, что на втором этаже столы платные, — говорит на подходе.

— Хорошо, — отвечает Ольви и делает заказ: — Мне свиные рёбрышки, варёную картошку с приправами, белый хлеб и синий чай.

— Отличный выбор, госпожа. А вам, господин?

— Тоже самое, — отвечаю быстро, не отрывая глаз от магички.

Официантка уходит.

— У тебя монеты — то есть? — Раздаётся от Ольви вопрос.

— Неа, — отвечаю односложно.

— Понятно, — произносит девушка на выдохе, и откидывается на спинку. — Должен будешь.

— Хорошо, — киваю.

Уводит взгляд в сторону окошка.

— У деда, похоже, рассудок помутился от старости, — выдаёт мысли вслух. С нотками неявного недовольства.

— Какого деда?

— Моего, — отвечает и мотает головой с укором. — Не понимаю, что я здесь делаю…

— В смысле?!

— Тебя уже поздно чему — то учить, — отвечает вновь глядя на меня. — И я пока не вижу причин думать иначе.

Надо же. Уже пошли более сложные фразы.

— Почему улыбаешься? — Спрашивает спокойно.

— У тебя вид, будто давно всё задолбало, — выдаю, и на смех пробирает.

Ольви не комментирует это, медленно потирает виски, со взглядом в обструкцию, совершенно не разделяя моего настроения.

Дальше молчим, дожидаясь заказа. Магичка смотрит то в окошко, то на меня. Странная она…

Приносят рёбрышки, запах изумительный! Накидываюсь сразу. Орудую и ножом, и вилкой. Вкусно! Обращаю внимание на Ольви. Девушка спокойно ест руками и вообще не парится. Заметила, что смотрю, закатила недовольно глаза.

На чаепитие переходим почти одновременно.

— Спасибо, что спасла меня от принцессы, — благодарю её между делом.

Ольви поднимает глаза от кружки.

— Не знала, — отвечает и добавляет уже, отхлебнув: — излишне эмоциональная.

— А ну да, — улыбаюсь.

Ставит чашку. Смотрит в окно. Вздыхает.

— А что это была за магия? — Попытался завязать хоть какой — то разговор.

— Какая? — Спрашивает, продолжая пялиться в окошко безразлично. Там как раз вид на далёкие сопки.

— Ну которая нас переместила, — уточняю.

— Забудь.

— Почему?

— Это сложно для тебя.

— Уверена? Опиши, как работает? — Не унимаюсь.

Повернула голову, посмотрела вроде и без эмоций. А будто прожгла.

— Произносишь заклинание и представляешь место, в которое хочешь перенестись, — ответила.

— И всё?

— Да.

— И чего сложного?

— Произношение должно быть верное, пространственное воображение однозначное, а ещё для этого нужен достаточный резерв магических сил. У тебя он, как у ребёнка двух циклов отроду, — в конце обрубила, так обрубила.

— Ну и что делать? — Развожу руками.

— Резерв можно тренировать и повысить его за сезон вдвое. А так, я думаю, что мне стоит тебя отправить обратно. Только зря время потратила. Почему дед не проверил, это уже вопросы к нему. Но… Кристиан, магия — это не твоё.

Даже обидно.

— А как ты мой резерв определила?

— Почувствовала, когда перенесла.