Зубчатые круги дергались, скрипели, силясь «прожевать» помеху, табуретка жалобно трещала и потихоньку поддавалась…

— Жесткая фиксация, кто, гремлин их пожри, так капельницы ставит? Вот уроды… — бормотала богиня, копошась около моей решетки и с ненавистью косясь на железные иглы, впившиеся мне в вены. И правда, обе мои руки были жестко зафиксированы в металлических сплошных креплениях, а иглы были частью этих «манжет». — Ничего, Павлина, разберемся… Чтоб какой-то заводной моторчик победил великую автомеханицу? Да ни в жисть… Край, ты только без глупостей, погоди умирать, сейчас все будет. Три минутки потерпи, лады?

Я только тихо хрюкнул, не в силах произнести ни слова. Абсурдность ситуации настолько выбила из колеи, что даже боль и дискомфорт отступили на второй план.

Я же читал летописи… и божественные хроники старых времен. Из них следовало, что боги обычно любят являться в неземном сиянии и предпочитают говорить чуть старомодным высокопарным и торжественным стилем. А моя богиня бродит вокруг в моих подштанниках и рубашке, бормочет кучу непонятных слов и ругается, как наш комитетский мастер каретного дела…

А еще вдруг вспомнилось, что у нее на теле нет волос, она гладкая, как статуя… везде. Шрядь, о чем я думаю?!

Пашка

Сволочи базарные, замаскировались, черти! Если бы не эта неправильная тень, которую можно заметить только с высоты птичьего полета, я бы ни в жизнь не нашла их логово. А так — вон стеклянная теплица, вон синие ворота, а вон странная фигня, от которой длинная тень падает не в ту сторону, что тени от всех остальных построек во внутреннем дворе.

Башню эти сыновья свиньи и шакала устроили хитро, чтоб им этой хитростью на том свете до конца времен икалось. Они ее на две трети вкопали в землю, ироды паршивые! А сверху нахлобучили какой-то амбар. Если бы не едва заметное багровое сияние, так бы и металась вокруг неправильной тени и не нашла щель, чтобы юркнуть внутрь.

Подлезть под крышу башни удалось с трудом, я отдышалась, осмотрелась… и едва все не испортила — там, внизу, на дне уходящей под землю каменной трубы, растянутое на какой-то жуткой железной решетке, лежало тело… исхлестанное, расчерченное нездоровыми багровыми полосами, неподвижное… мамадарагая!

С диким карканьем, ничего почти не соображая от ужаса, я почти свалилась внутрь башни и отчаянно заметалась вокруг странного механического монстра, над которым и был подвешен мой вивисектор.

Мне зверски повезло, что именно в этот момент в башне никого, кроме пленника, не было — я бы ведь кинулась в драку и вряд ли смогла бы победить, все же я ворона, а не дракон. К сожалению.

Но ни одной вражьей морды поблизости не наблюдалось, выцарапывать глаза было некому, и поэтому я, превратившись уже почти привычно, одним махом, затрясла своего лорда, перепугавшись, что он не дышит.

А когда этот камикадзе чертов все же хватанул воздуха и простонал что-то про самоубийство, разъярилась окончательно. От второй пощечины бедного Края спасло только то, что я разглядела, наконец, странную конструкцию, к которой его пристегнули.

Не зная еще, что именно ему там закапывают, но ни секунды не сомневаясь, что ничего хорошего, я одним взглядом оценила всю машинерию, поняла, что жидкость поступает по команде часового механизма, убедилась, что так просто мне Края от решетки не отодрать, а механизм не выключить… и приняла единственное верное решение — заклинила всю эту гадскую конструкцию на хрен первой попавшейся под руку табуреткой.

И выдохнула… уф-ф-ф. Стрелка перестала двигаться по циферблату, и очередная инъекция неизвестной гадости не состоялась. Кто молодец? Я молодец!

Только почему Край таращится на меня с таким благоговейным обалдением и бормочет что-то про богиню?!

А, ладно, потом разберусь. Сначала выломаю к чертовой матери его наручники, а потом… О! Ха! Да тут же все крепления на шурупах! Ну бли-и-ин, моторный гремлин, идиоты, нарезали на запчастях обратную резьбу и думают, никто не догадается гайку против часовой стрелки повернуть? Три раза ха!

Сознание окончательно прояснилось, а потом я почувствовал, как манжеты на руках ослабевают. Богиня совершенно по-человечески пыхтела и ругалась где-то под решеткой, скрежетала металлом и невнятно бормотала что-то про левую резьбу и гаечный ключ в неприличном месте… а потом со звонким щелчком раскрыла железные манжеты, удерживавшие мои руки, и выдернула иглы из вен. И почему-то зло ругнулась. Что-то про лечение… Исцелить следы двух уколов вроде бы нетрудно. Не может?

Я попытался сообразить, что происходит. Может, дело в том, что Арраана в чужом храме? Боится выдать свое присутствие? Или боится прямой схватки с Шай’дазаром? Да, насколько я помню хроники, эта сущность всегда избегала открытого конфликта, тем более с мужскими божествами. Но она все же явилась сюда за мной… сама. Что же ей от меня надо?!

Ладно, об этом подумаю позже.

— Они скоро будут, — предупредил я. — Жрец и его подручные. Жертвоприношение должно начаться не позже полуночи.

Ну да, я и без часов понимал, что отведенное мне время истекает.

— Хрена им лысого с высохшего огорода, а не жертвоприношение, козлам! — сердито рявкнула богиня откуда-то снизу, чем снова ввела меня в ступор. Разве высшим сущностям подобает использовать такие выражения?

С руганью и шипением Арраан продолжала что-то делать внизу, потом чем-то лязгнула и освободила крепления. Железные скобы на поясе и на ногах тоже разом расщелкнулись. Больше меня ничто не держало, и я почувствовал, как сползаю на пол. Но богиня — любительница поспать в чужой постели не дала упасть, подхватила и с неожиданной силой отволокла в сторону от жуткого устройства.

— Как ты? — озабоченно спросила она, начиная совершенно бесцеремонно меня ощупывать. — Приходи в себя побыстрее, и надо отсюда валить.

— Как, сквозь стену? — сам удивляясь своей наглости, поинтересовался я. И постарался повернуться к богине боком… Да знаю, что глупо, но мне было неприятно разгуливать при высшей сущности без штанов и с драным задом. Унизительно как-то…

Она меня, впрочем, неправильно поняла. Потому что насупилась и заявила

— А я не виновата, что у тебя в открытом ящике всего одни трусы с рюшечками лежали. Были бы еще — надела бы две пары, щас бы поделилась… — тут она нашла глазами мой халат, который остался висеть на решетке, и вздохнула: — Ну ладно уж… тебе нужнее. Я не замерзну.

И начала снимать с себя панталоны…

Мне стало так стыдно, что даже язык отнялся. Я на мгновение забыл, что передо мной богиня, а не просто моя нахальная сплюшка, в голове осталась одна мысль: это просто невероятное свинство — раздевать женщину, чтобы одеться самому.

Но когда я попытался озвучить эту мысль, на меня так сердито зашипели и так решительно принялись натягивать мои собственные подштанники, бесцеремонно хватая за ноги, за задницу и вообще… кхм… за везде, что язык отнялся повторно.