В декабре 1995 года Громов избирается депутатом Госдумы, а через четыре года становится губернатором Московской области.

Миронов увольняется в запас и работает в Институте проблем международной безопасности Российской академии наук.

Похоже, теперь мистическая связь двух судеб разорвана окончательно, пути бывших суворовцев разошлись навсегда.

Может быть так, а может, и нет…

Сейчас крупные военные руководители, умеющие к тому же говорить, а главное, думать, пользуются все большим спросом. Не будет ничего удивительного, если мы увидим Валерия Миронова в роли политика. Ну а если такое случится, то продолжение параллельного движения двух незаурядных человеческих судеб продолжится…

Но вернемся в Афганистан 1980 года.

Штаб 108-й дивизии располагался в Кабуле, в противоположной от штаба армии окраине города и представлял собой несколько старых палаток и машин, разбросанных весьма неудобно на склоне горы.

Командир и старшие офицеры жили в кунгах — временных домиках, которые перевозятся на грузовых машинах. Остальные размещались в палатках.

Дрова отсутствовали, и потому буржуйки были приспособлены местными умельцами для того, чтобы топиться соляркой. По утрам из палаток на свет божий вылезали натуральные негры и различить их было можно только после того, как они отмывались от ночной копоти.

Январь 1980 года прошел относительно спокойно. Под контролем 40-й армии находились все крупные города и основные дороги страны. Однако оппозиция не теряла времени даром, уже в конце января начались нападения и обстрелы.

Наивная надежда на то, что афганская революция и помогающие ей войска дружественного государства будут поддержаны народом, рассыпалась в прах. Советских солдат поддерживали только чиновники правительства Афганистана и никем не управляющие местные администрации — люди, назначенные новым руководителем Афганистана Бабраком Кармалем.

В начале февраля боевики оппозиции — душманы — расстреляли военную машину, которая патрулировала участок дороги в окрестностях Кабула. Десять солдат, офицер и водитель, призванные из запаса на несколько недель, погибли.

Это были первые человеческие жертвы, которые пришлось увидеть Борису Громову.

20 февраля в Кабуле вспыхнуло настоящее восстание. Гарнизоны, находившиеся в столице и разбросанные вокруг города, были блокированы местным населением. Боевые отряды оппозиции обстреливали военные городки и заставы вокруг Кабула. Все дороги, в том числе и основная, на перевал Саланг (позже ее назовут «Дорогой жизни»), были перекрыты, подвоз боеприпасов и продовольствия прекратился.

На улицах Кабула строились баррикады, переворачивались и сжигались машины.

Командование армии, имея в войсках 80 % военнослужащих, призванных из запаса, не могло организовать активного противодействия. С большими усилиями ситуацию все-таки удалось взять под контроль. Урок был суровый. Легенда о «дружественном окружении» приказала долго жить. Пришло время реально оценивать ситуацию. Гибель солдат вынудила командование серьезно заняться обеспечением безопасности по военным стандартам. А советское военное и политическое руководство в срочном порядке начало замену запасников на кадровых военнослужащих…

— Наша дивизия вошла в Афганистан 25 декабря, и вот прямо на марше был снят начальника штаба, — вспоминает Лев Борисович Серебров, бывший начальник политотдела 108-й мотострелковой дивизии. — Сняли его за проступок, в котором нужно было бы еще разобраться, но шла операция по вводу войск и устраивать расследование было некогда… Дело в том, что он решил выполнять самостоятельные задачи и вовремя не оказался на том месте, где обязан быть — в штабе дивизии. Его сняли в начале нового, 1980 года, а уже 18 января прибыл Борис Всеволодович Громов.

Когда мы входили в Афганистан, никто и не думал о войне. Население высыпало на обочины дорог. Декабрь. Холодно, мороз. Первый населенный пункт — Ташкурган. Это еще до перевала Саланг. Всего километров 80 от границы. Равнина. Только-только предгорья начинаются. Пять утра. Солнце слепит. Высыпала на обочину вся детвора. Стоят прямо на снегу. Голые. Босые. Ноги красные, как у гусей. Солдаты стали с себя стаскивать все, что только можно, и одевать этих ребятишек. Они нас приветствовали. Мы практически до Кабула шли, как на учениях.

Вот только на Саланге нам пришлось туго. Там тоннель длинной три километра. Мы поставили КП дивизии между танковыми батальонами. А танки с хранения, личный состав призван из запаса. Аккумуляторы никакие. Воздуха в баллонах нет. Водители боятся заглохнуть, поэтому при остановке двигателей не глушат.

Вдруг встали посреди тоннеля. Дышать нечем. Задыхаемся. Мы с комдивом, поняли, что дело плохо. Рванули к выходу. Пробежали километра полтора. Слава богу сил хватило. Смотрим, стоит какая-то машина, свесилась в пропасть. На ней кухня, что ли. Все вокруг бегают, не знают, что делать. Вот из-за этого вся колонна стоит!

Сбросили машину в пропасть. Колонна пошла. К счастью, обошлось без жертв.

В феврале точно таким же образом в тоннеле застряла зенитно-ракетная бригада. Никому не нужная там, в Афганистане, между прочим. Боялись ведь, что могут быть нарушения границы американскими самолетами, Пакистан рядом. В феврале зенитчиков вывели. Так вот, 23 человека из этой бригады погибли в тоннеле. Перестреляли друг друга. Колонна остановилась. Люди начали задыхаться. Видно, что-то померещилось, стали палить куда попало…

18 января в дивизию прибыл Громов.

Борис Всеволодович сразу произвел впечатление уверенного в себе человека и грамотного командира. Приятное, мужественное лицо, правильная речь. Сдержанный, но не сухой.

Мы с ним с первого дня почувствовали друг к другу расположение. Поселились тоже вместе. Тогда ведь и условий никаких не было. Размещались в «кунге» — автобусе таком, приспособленном для транспортировки, потом «бочки» нам прислали. Там уже нас трое офицеров было.

Чем больше я Громова узнавал, тем больше тянуло к этому человеку. Он располагает к себе. В нем нет злобы. Он старается увидеть в любом прежде всего доброе и поверить. Но если разочаровывается в человеке, то уже навсегда. Правда, разочарование наступает только после многократной проверки. Кстати, и сейчас так. Таков его стиль работы, таково и отношение к людям.

Он был настоящий начальник штаба — жесткий и очень грамотный, к тому же умел предъявлять требования так, что люди на него не обижались, потому что все только по делу.

Невероятная работоспособность!

Занимался делами штаба и днем и ночью. Ну, в Афганистане, сказать по правде, кроме работы особенно и делать-то нечего. Спал урывками. Всегда в курсе всех вопросов. В любой момент готов проводить операцию и, при необходимости, заменить комдива.

Помню, в мае 1980 года Валерий Иванович Миронов был в отпуске, улетел по делам семейным в Термез. Борис Всеволодович остался за него, тут и случилась неприятность. Это было 9 мая 1980 года, как раз на праздник Победы. Дивизия была разбросана. 181-й полк блокировал дорогу, заодно охранял тюрьму. Подразделения расположились лагерем, совершенно по-походному. И вот там взорвался склад боеприпасов.