17 декабря 1938 года имперскому министру экономики направляется служебное письмо экономического отдела земельного правления НСДАП Саксонии, где говорилось о необходимости «воспрепятствовать продаже лицами еврейской национальности своих личных страховых свидетельств для получения, таким образом, значительных денежных сумм».

января 1939 года появляется служебное письмо отдела банков и страхования Центрального правления «Немецкого трудового фронта», адресованное министериаль-директору Ланге из имперского министерства экономики о попытках евреев «добыть через страховые общества значительные суммы денег для покупки золота и драгоценностей с последующей их контрабандой через границы рейха». В письме предлагалось установить строгий контроль над всеми заявлениями евреев на получение страховых сумм с последующей передачей их в соответствующие местные финансовые инстанции для воспрепятствования «утечки капиталов» из Германии.

августа 1939 года издается циркуляр имперского министерства финансов по вопросу о страховых претензиях по еврейскому имуществу. Его основное содержание, опять же, сводилось к тому, что страховое возмещение по всем видам причиненного евреям «в результате народного возмущения происками мирового еврейства» ущерба подлежало изъятию в пользу германского рейха. Таким образом, пострадавшие евреи, несмотря на причиненные им убытки, не получали ничего.

25 ноября 1939 года реферат по кредитам и страхованию имперской группы «Страхование» направляет в 3-й реферат той же группы служебное письмо по вопросу о страховых претензиях еврея Гуго Израэля Хааса, чье имущество пострадало в результате событий «Хрустальной ночи». В письме говорилось о необходимости решения этого вопроса в духе постановления имперского правительства от 12 ноября 1938 года, согласно которому все расходы по восстановлению улиц и домов, пострадавших в ходе «народных демонстраций», возлагались на еврейских собственников.

Итоги форсированной «ариизации», подстегнутой новыми директивами Геринга, стали зримыми уже к концу 1938 года. Имеющиеся в фондах российских архивов документы достаточно наглядно характеризуют этот процесс. Таково, например, письмо руководства «Экономической группы частных банков», являвшейся составной частью «Центрального объединения банков и банковских деятелей Германии», имперскому министру экономики Вальтеру Функу от 15 декабря 1938 года, в котором сообщается о темпах и результатах «ариизации» частных еврейских банков. Этот документ представляет своего рода «отчет о проделанной работе» по выполнению директивы министерства экономики от 1 ноября 1938 года и указания Геринга об усилении темпов перехода еврейской собственности в «немецкие руки». К письму был приложен список из 209 еврейских банковских домов Германии и список «неарийских» членов «Экономической группы частных банков» из 100 фамилий по состоянию на 1 ноября 1939 года. Красным карандашом из списка банковских учреждений были вычеркнуты названия еврейских банков — либо уже ликвидированных, либо находящихся в процессе ликвидации. Синим цветом были помечены банки, которым «категорически» было предписано приступить к ликвидации до 31 декабря 1939 года. Из оставшихся «неохваченных» крестиком были помечены банки, чья судьба еще не была окончательно решена ввиду наличия в них «смешанного еврейско-арийского капитала», или банки, полностью или частично контролируемые иностранными гражданами.

В данном случае указанное выше банковское объединение, членами которого имели несчастье быть и еврейские банкиры, использовалось нацистами в качестве одного из инструментов программы «ариизации». Однако услужливый тон письма объясняется не только господствующим духом времени. «Ариизация» еврейских банков отнюдь не предполагала их национализации, они переходили в частные «арийские» руки, то есть в руки бывших компаньонов и партнеров еврейских банкиров по совместному бизнесу, которые вместе с ними состояли в одном и том же банковском объединении и получали реальную возможность приобрести по бросовым ценам банковские авуары своих бывших коллег.

Итак, в результате общей радикализации антиеврейской политики экономические позиции немецких евреев были окончательно подорваны. Как следствие мероприятий, вытеснивших евреев из хозяйственной жизни Германии, возник ряд вопросов, на которые даже Геринг, игравший в то время ведущую роль в антиеврейской политике, ответить не мог. Что должно последовать за окончательным обнищанием евреев? Эмиграция? Но в конце 30-х годов именно бедным было сложно эмигрировать — в силу эмиграционных барьеров, возводимых перед ними странами потенциальной иммиграции. «Благодаря» экономической линии нацистов в отношении евреев, к лету 1939 года практически вся еврейская община Германии действительно обнищала. Еще раньше, с ноября 1938 года, все' евреи были исключены из общегерманской системы социальной защиты. Для них были созданы специальные пункты социальной по-мощи, где члены еврейской общины были вынуждены выстаивать многочасовые очереди и терпеливо объяснять равнодушным чиновникам свое бедственное положение. Нацисты, разумеется, с радостью вообще бы прекратили выплату пособий и оказание социальной помощи евреям, но время для этого еще не настало.

При этом власти активно «экспериментировали» с созданием системы принудительного труда для евреев (прообраз «трудовых отношений» в будущих концлагерях). 20 декабря 1938 года «Имперское бюро по трудоустройству и социальному страхованию вынужденно безработных» издало распоряжение, в соответствии с кото-рым все вынужденно безработные, но годные к физическому труду евреи должны были встать на учет по месту жительства в бюро по найму рабочей силы, для того чтобы в любой момент быть призванными на общественные принудительные работы. Евреев направляли на самые тяжелые и непрестижные работы: на стройки, ремонт дорог; уборку мусора, чистку общественных туалетов и т. д. Но и здесь нацистам пришлось решать серьезные проблемы «мировоззренческого» характера. Недремлющее око нацистской партии зорко следило, например, за тем, чтобы евреи не участвовали в строительстве объектов «национального значения», которым предполагалось присвоить имя фюрера. Так, на строительстве имперского автобана № 1, который должен был получить имя вождя нации, евреи были заняты только на подсобных работах, как, например, на дроблении щебенки и т. д. При этом еврейские рабочие содержались, как предписывали специальные инструкции, отдельно от «арийцев», хотя достичь их полной изоляции удавалось далеко не всегда, и прежде всего на сельскохозяйственных работах. В апреле 1939 года некий крайсляйтер из Бадена, получивший сведения о том, что некоторые местные крестьяне взяли на сезонные работы евреев, направил в районное бюро по найму рабочей силы следующее гневное послание: «Те крестьяне, которые дают приют в своих домах евреям, судя по всему, давно знают этих евреев, имели с ними гешефты и, что вполне вероятно, до сих пор должны этим евреям. Ничем другим этот факт объяснить нельзя, потому что любой порядочный крестьянин, имеющий самое общее представление о принципах национал-социализма, никогда не взял бы в свой дом еврея. Я не могу себе даже представить, что эти евреи остаются на ночь в домах немецких крестьян. В этом случае все наши расовые законы не более чем иллюзия».

Расовые законы Третьего рейха отнюдь не были иллюзией. И немецкие евреи понимали это лучше, чем кто-либо другой. Другому партийному бюрократу районного масштаба из Мангейма стало «достоверно известно», что некий еврей по-прежнему работает в местной пекарне. Адресуясь в своем «праведном гневе» в городское бюро по найму рабочей силы, этот крайсляйтер возмущался, как «чистопородные соратники по нации» могли годами спокойно покупать хлеб, изготовленный руками еврея.