— Вы настаиваете?

— Настаиваю! — Баженов цеплялся за соломину и понимал это. Когда фабрикуют дела, оперативники понятых привозят с собой. За пару бутылок они распишутся в любом протоколе. Он был бессилен перед беспределом.

В квартиру вошли и остановились посреди комнаты две женщины лет сорока. Со следами пьянства на припухших лицах, однако наверняка с паспортами. Дамы с интересом осматривались в комнате. Они шарили глазами по японской видеотехнике, цепляли хрусталь, сервизы и серебряные статуэтки в низком модном серванте, старинные настенные часы. На хозяина и хозяйку ноль внимания.

— Понятые, — обратился к ним майор, — подойдите поближе. Лицо, в квартире которого проводится обыск, изъявило желание показать содержимое сейфа. Открывайте, Николай Николаевич.

Сейф находился в углу комнаты между креслом и электрокамином. Его скрывали плотно задернутые шторы. Баженов послал жене, застывшей на тахте, очередной сигнал: «Спокойно!» Вынул из кармана связку ключей, присел перед сейфом и открыл тяжелую дверцу.

— Отойдите в сторону, пожалуйста, — попросил следователь. — Понятые, подойдите ближе. Еще ближе! — прикрикнул он на женщин.

Вместе с ними к сейфу шагнул оперативник лет двадцати пяти и на глазах у всех положил на полку автомат Калашникова укороченной модификации. Отошел на шаг, присел на корточки и сделал пару снимков на роскошный «Никон».

— При вас мы изымаем из сейфа автомат системы Калашникова, — продолжал Акиньшин, обращаясь к понятым.

Дамы согласно закивали: «Да, да, мы все-все видим».

Капитан Бычков тем временем сел за стол и начал заносить в протокол — что, с помощью чего и где обнаружено. «Автомат со складывающимся прикладом изъят в присутствии всех участников следственного действия с принятием мер предосторожности, руками в медицинских перчатках...», — выводила его рука.

— Номер подскажи, пожалуйста, — попросил он старшего товарища.

Майор, прищурившись, разглядывал маркировку на левой стороне ствольной коробки «Калашникова». Запомнив цифры, сравнил их с дублирующейся маркировкой над отверстием для защелки.

— Так, записывай: 249031. Буквы префикса отсутствуют.

— Спилены?

— Не похоже, — снова прищурился Акиньшин. — Просто их нет. Пахнет порохом. Судя по всему, из автомата недавно стреляли. И даже не почистили.

На Баженова было страшно смотреть. Его в любой момент мог хватить удар. Из него, живого, вили веревки. Когда-то он сам практиковал такие приемы и знал, что противоядия этому не существует. Его обломали в одну секунду.

Жена Николая Николаевича не выдержала. Она в отчаянье выкрикнула:

— Господи, Коля, что у нас происходит? Что они делают?!

— То же, что и я раньше, — нашел в себе силы ответить Баженов. — Пришла пора платить по счетам. — Он вынул дрожащей рукой сигарету и прикурил. Глянув на строчащего в протокол капитана, полковник в упор посмотрел на Акиньшина. — Я хочу знать, какую цель вы преследуете.

— На этот вопрос я отвечу, когда будет произведена экспертиза оружия. — Майор отметил время на настенных часах и сравнил его со своими. — Сегодня уже поздно, а вот завтра я съежу на Кропоткинскую набережную, 15. Не забыли адрес научно-исследовательской лаборатории судебно-баллистической экспертизы?

— Не забыл. Я хорошо знаю заведующего и его номер телефона. Вы заранее знаете результат. Не тяните резину, ну! — прикрикнул полковник.

— Я уверен, что из этого автомата был убит майор Косоглазов, и завтра надеюсь получить положительный ответ из лаборатории. Раньше майор был в вашем подчинении, так?

— Это не мотив.

— Мотив будет, — посулил майор. — Месяцев через двенадцать. Вы вспомнили меня, я вспомнил вас. Вы, Николай Николаевич, ушли со службы, громко хлопнув дверью, аж штукатурка посыпалась. Так же громко за вами закроется дверь тюремной камеры. Торжественно обещаю. И вы правильно заметили: я уже знаю результат экспертизы. Даже если... — Акиньшин указал глазами на автомат и выразительно покачал головой. — Понимаете?

Баженов тяжело сглотнул и дополнил: даже если Косоглазова убили не из этого оружия.

Его взгляд метался по комнате... минуя жену. Он не мог посмотреть ей в глаза.

— Давайте поговорим, ну? На кухне.

— Там вы можете поговорить с другим человеком. А мне нужно заканчивать здесь... следственные действия. Действительно хотите поговорить?

— Да, — твердо ответил Баженов.

Майор кинул оперативнику, и тот вышел из квартиры. Через пару минут вошел Герман Адамский. Он был в светлой вельветовой куртке, глаза скрывали солнцезащитные очки. Он сразу прошел на кухню и прикрыл за собой дверь.

— Николай Николаевич, здравствуйте, — сухо приветствовал он хозяина и присел на табурет. — Ответьте мне на насколько вопросов, и я прекращу все то безобразие, которое вас наверняка нервирует. Я помогу вам. Майор Косоглазов слил одному очень влиятельному человеку интересный документ и сообщил об этом вам. А вы в свою очередь обратились... Меня интересует название организации.

— ФСБ.

— Точно?

Баженов пожал плечами и выпятил губу.

— Какой мне смысл врать? Я написал письмо на имя директора. Через три дня меня приняла майор Скворцова.

— Из какого она подразделения?

— Военная контрразведка. — Полковник затушил окурок и покрутил на столе пепельницу. — Профильный отдел.

— Так, вот здесь я не понял. Я себе представляю форму вашей «телеги» и на кого вы ее накатали. Почему именно управление военной контрразведки начало работу по факту вашего обращения?

— Я поначалу тоже удивился. Я затронул небезызвестную вам организацию "Группа «Щит». Кажется, дважды упомянул о том, что на скамье подсудимых оказались рядовые члены группировки. Из одиннадцати осужденных восемь бывших бойцов спецназа ГРУ. Профильный отдел, и создавался под это направление.

Баженов взял себя в руки и уже не удивлялся своему ровному голосу. То, что он переметнулся на сторону противника, также не могло вызывать удивления.

— Понятно, — кивнул Адамский. — Этот вопрос закрыт. Вы упоминали имя Сергея Марковцева?

— Естественно. И в письме, и в беседе с начальником отдела. Марковцев стоял во главе боевой единицы «Щита» и был осужден на двенадцать лет.

— С гэрэушниками вы не говорили на эту тему?

— Нет. Зачем мне это?

— С чего началась ваша беседа со Скворцовой? — спрашивал Герман. — Продолжает ли она вести это дело?

— Наверняка продолжает. Иначе вас бы здесь не было.

— Отвечайте на вопрос.

— Она сказала следующее: когда к нам приходит запрос, мы ведем дело. Это касается и конкретного человека с конкретным обращением. В любом случае они начинают работать на нас.