— Тут кабаны, — прошептала Алиса. — И место такое, охотничье как раз, специальное. Ну, увидишь. Почти пришли.

Перед нами зеленела широкая плоская равнина. Когда-то, по всей видимости, тут процветал парк, из зеленки возвышались заросшие мхом статуи, прямо как у нас. Чуть подальше разрастались кусты, ничего место, приятное. На поле похоже. Сейчас полей почти не осталось, все лесом заросло, а раньше, Гомер рассказывал, полей много встречалось. И простор от них образовывался, а от простора люди делались добрей, в душе возникала широта. Вообще раньше для воспитания человека много что делалось. Поля, парки, фонтаны, скамейки опять же везде, смотрит человек на скамейку, и хорошо ему.

— Вот, — сказала Алиса. — Как раз местечко, сколько лет подбирали. Удобно… Значит, план таков…

— На кабанов охотимся? — спросил я. — Так вдвоем мы не справимся. Или в засаде сидеть…

— Тут и один справится, — успокоила Алиса. — У нас же все с умом, не как у вас в Рыбинске, никаких засад… Вон видишь все это поле? Я пойду в ту сторону, там, где бугорок, холмик то есть. Встану на этот холмик А ты пойдешь вон в те кусты, которые слева. Понятно?

— Понятно.

— В этих кустах всегда кабаны сидят.

— Зачем?

— Водятся они там! — рыкнула приглушенно Алиса. — Так, слушай, это важно! Не перебивай!

Я не стал перебивать.

— Там гнездо у них, — сказала Алиса. — В кустах коренья, а там кабаны, они эти корешки жрут… Там их много, матки, молодняк, секачи. Ты, короче, там шуми, безобразничай, секач и выбежит.

Погонит тебя, а ты не спеши. Беги медленно. Он за тобой, а ты не бойся, держи на меня.

— И что?

— И все.

Все так все. Я не стал спрашивать, направился к кустам.

— Ты пукалку-то оставь, — посоветовала Алиса. — Легче ведь… Но я не оставил. Зачем? Я и с ним неплохо бегаю. И вообще, я стараюсь с ним не расставаться, мне что с карабином, что без.

— Беги, — сказала Алиса. — Давай, Калич, жрать шибко хочется. Мне тоже жрать хотелось, и даже очень. Но к еде я относился спокойно. Ведь на голодный желудок бегать гораздо легче. И драться. И жить.

— Вперед-вперед! Я бежал к кустам.

Не спеша, приглядывался. Кабаны, они себя всегда выдают, то нагадят, то накопают. Копальщики они. Очень скоро и набрел. Взрытые борозды, следы копытные, правду Алиса сказала.

Чем ближе к кустам, тем больше этих борозд. Борозда на борозде, перепрыгивать приходилось. Потом кусты, вблизи оказалось, что это малина. Вообще в малине медведи водятся, а тут кабаны. Пахло сильно, пьяно, малина была густая и от этого опасная, я снял с плеча карабин, на случай если выскочит кто.

Кабаны когда стаями живут, наглеют. Ничего не видят, червями земляными объедаются, от этого жиреют, а разжирев, еще больше наглеют. Особенно летом.

Скоро я их и услышал. Вернее, не я, Папа сначала. Почуял звериный дух, сообщил мне об этом ерзаньем, а затем и я почуял. Вонь. Густую, аппетитную. А через несколько метров и на самих наткнулся. Вернее, самих я не встретил, из зарослей раздалось яростное визжание, и я рванул обратно.

Удирать от кабана было гораздо приятнее, чем от жнеца. За спиной вместо чуждого железного шуршанья мягкое животное хрюканье. К тому же в крайнем случае всегда можно развернуться и прибить эту тварь жаканом. И потом, хорошая пробежка перед едой никому еще не мешала. Аппетит повысится. А вообще, я не думал, что кабаны тупые. И бешеные. Так повестись…

Впрочем, сейчас многие отупели. И люди, и кабаны. А может, они не совсем уж и настоящие, переделались.

Я вылетел из кустов, сориентировался на Алису и побежал побыстрее. Скоро и кабан показался, вывалился из зарослей, угрожающе рыкнул.

Я ожидал, что он будет чуть поменьше. Этот же кабан размерами не радовал. Он был больше тех, что водились у нас, раза в полтора. И клыки в небо смотрят. Кабанский вполне себе кабан, смертельный. Смертельный кабан. Наверное, поэтому и неповоротливый. Ноги длинные для такой туши, и бежал он совсем не как кабан, а как лошадь какая, дрыгоного. А может, не разогнался еще.

Одним словом, я вполне успешно от него удирал. Алиса размахивала руками, и я держал на нее. Много я бегаю в последнее время. Да и не в последнее, вообще много бегаю. Бегун какой-то.

Алиса сигналила вовсю, даже подпрыгивала, кажется.

Я уверенно держал на нее, не забывая оглядываться. Кабан догонял. Глаза у него от бешенства горели — правду говорят.

— Давай, побыстрее! — крикнула Алиса. — Жрать хочется…

Я прибавил скорости. Немного, но преследователя это, кажется, возмутило, и он тоже прибавил. До Алисы оставалось метров пятьдесят, за спиной хрюкнуло…

Удивленно, испуганно.

Пробежал еще немного и оглянулся.

— Не туда смотришь! Вверх!

Я задрал голову и увидел черную точку. Точка кувыркалась в воздухе и издавала неприятный пронзительный визг, не сразу догадался. Высоко так шел. По дуге.

Затем кабан врезался в землю, и возмущенное визжание оборвалось. Алиса довольно хлопнула в ладоши.

— Скорее! — крикнула она. — А то ничего не останется.

Мы поспешили в сторону приземления кабана.

Возле туши уже собирались мелкие, похожие на сусликов твари, я шугнул воплем. От кабана, честно говоря, мало что осталось. Перекореженные мясные обломки.

— В котлетку, — с удовлетворением облизнулась Алиса. — Как раз.

Она выхватила нож, сделанный из секиры жнеца, и оттяпала кабанью ногу.

— Вот и обед.

— А остальное?

Такое расточительство мне не очень нравилось, мяса было много, месяц клан средних размеров может питаться.

— Впрок все равно не наесться, — ответил Алиса. — Вялить некогда, а на себе тащить опасно. На мясцо сам знаешь, сколько желающих соберется.

— Бросать жалко, — вздохнул я.

— А, — махнула рукой Алиса. — Это Москва. Привыкай жить на широкую ногу, Калич. Цивилизация, однако.

— Какая уж цивилизация? — возразил я. — Столько много мяса выкидываем…

— Цивилизация — это когда много выкидывают, а не когда мало сберегают, — выдала Алиса. — Учись, Калич. Приедешь в Рыбинск, других научишь. Может, перестанете лягушек лопать. Пойдем, жрать охота.

Мы вернулись к возвышению, Алиса достала из тайника железную жаровню, развела огонь. Вынула те самые спиральные сабли, которыми я приколол того бодучего — как я и думал, это вовсе не оружием было, на них мясо просто нанизывалось для жарки. Шампуры.

Ободрала кабанью ногу, разделала на куски, насадила на шампуры и расположила над прогоревшими дровами. Почти сразу поплыл запах настоящего жареного мяса, Папа очнулся и заскреб когтями, предъявляя хищную свою натуру.