– Звонили, миледи?

– Я уже несколько часов жду Бискарэя, – сказала Лилиат. – Нас с ним ждет важный деловой разговор. Узнай у… нет, спроси Севрен, не приходило ли каких вестей от него. Постой! Пусть лучше Севрен сама ко мне явится.

Севрен среди Ночных Трудяг была главой костоломов. В особняке она носила личину главной привратницы и старшины домашних слуг, кроме кухонных – теми распоряжался повар. Привратницей, кстати, Севрен являлась отличной. Наверно, сказывалась многолетняя практика внедрения в богатые дома, которые собирались ограбить.

Хетти поклонилась и выскользнула из комнаты.

Севрен появилась через несколько минут. Было видно, что она как раз собиралась куда-то на улицу. Вместо одежды служанки она облачилась в воровскую экипировку: тяжелые башмаки, прочные кожаные штаны и камзол, руки обнажены, если не считать стальных наручей. На поясе Севрен висел длинный кинжал с очень исцарапанной гардой в виде перевитых гадюк.

– Да, миледи? – сказала воровка. Ее поклон вышел неуклюжим, потому что присутствие Лилиат неизменно заставляло ее нервничать. В отличие от большинства отверженцев, Севрен не имела видимых шрамов. Коричневая кожа оставалась гладкой и чистой, темные глаза блестели – женщина выглядела здоровой, сильной, выносливой.

– Где Бискарэй? – спросила Лилиат.

– Ну… – сказала Севрен. – Он… там вызов бросили…

Лилиат нахмурилась:

– Это еще что такое?

– Биск велел вас не беспокоить, – ответила Севрен. Ей явно было не по себе.

– Рассказывай, – велела Лилиат, ощущая нарастающий гнев. От нее что-то утаивали, что-то, способное стать помехой великому делу!

– Кое-кому из Ночных Трудяг не очень понравилось, что Биск стал Ночным Королем, – начала Севрен. – Особенно тем, кто был близок Сухорукому Францу. Я к тому, что не могли же мы правдиво рассказать, что с Францем случилось. Для всех они как бы подрались, ну и Биск выиграл. Вот и стал кое-кто из тех, кого там не было, поговаривать, будто все провернули не по понятиям и Биск вовсе никакой не Король…

– Случилось-то что? – сердито наморщив лоб, спросила Лилиат. Если Биска низложат или даже убьют, с его преемником все придется начинать заново… а Ночные Трудяги ей были нужны. – Кто теперь Ночной Король?

– Нет, нет, – заторопилась Севрен. – Биск по-прежнему Король… во всяком случае, пока. Ему только что бросила вызов Глиста…

– Кто? Какая еще Глиста?

– Она возглавляет тех, что промышляют в клоаке, – ответила Севрен. – В общем, собирают воровской сходняк, будут решать, кому Королем быть. Только если Глиста против Биска пошла, значит думает, что перевес на ее стороне… или хочет по-быстрому дело провернуть, пока все не узнали. Так что сходняк, скорее всего, постановит Биска сместить, да и прирезать за самозванство. Если только мы всех своих не успеем подогнать и не проголосуем как надо!

– Где собирается ваш сходняк? – спросила Лилиат.

– Сама жду, должны вот-вот сообщить, – сказала Севрен. – Глиста только нынче вечером заявила о недовольстве, Биску пришлось сразу туда отправиться, а первых двух гонцов они обманули. Однако будут и другие, а сходняк никогда раньше полуночи не начинается. Так что все скоро узнаем.

– Я крайне раздосадована тем, что мне об этом сообщают только сейчас, – холодно проговорила Лилиат. – Кто с тобой идет на воровское судилище?

– Ну… все, кроме Карабен и Коротышки Жака, – запинаясь, выговорила Севрен. – Они останутся, чтобы… чтобы охранять вас, миледи…

– Пусть остаются сторожить дом, – сказала Лилиат. – Я иду с тобой.

Подойдя к одному из шкафов, она распахнула створки. Вытащила грубую блузу отверженки, плащ, башмаки без каблуков, толстый кожаный жилет и стеганый башлык вроде тех, что носят разносчики льда, чтобы головы не морозить.

– Но, миледи… – запротестовала было Севрен. – Там же заваруха начнется наверняка. А Биск говорит, вам рискованно в городе колдовать…

– Ты видела, как я дерусь, – сказала Лилиат, сбрасывая бледно-голубой пеньюар и облачаясь в приготовленное платье.

Башлык практически закрыл все ее лицо, оставив лишь узкий треугольник для глаз и рта. Снова сунув руку в глубину шкафа, Лилиат вытащила черный проклепанный пояс с двумя кинжалами в ножнах, больше похожими на небольшие мечи с клинками в локоть длиной. Застегнув пряжку, Лилиат вытащила кинжалы, проверила остроту дамасской стали и вернула оружие в ножны.

– Ты видела, как я дерусь, – повторила она. – И что я сделала с Сухоруким Францем.

– Да, миледи, – склонила голову Севрен. – Но я думала… это некий ангел… которого вы на помощь призвали…

– Нет, – сказала Лилиат. И сделала движение, столь быстрое, что отверженка только ахнула, обнаружив Лилиат рядом с собой. Рука миледи уже перехватила рукоять ее кинжала.

– В бою мне помощь ангелов не нужна, – сказала Лилиат. – Я – это я. В чем Глиста, на свою беду, скоро и убедится.

– Да, миледи, – прошептала Севрен. – Я… там, наверно, кто-нибудь уже с новостями пришел. Я, пожалуй, спущусь…

– Ступай, – сказала Лилиат. – Чем раньше мы явимся на этот ваш сходняк, тем оно лучше.

Они спустились как раз к появлению гонца. Это оказалась девушка без ноги, попрошайка с площади Демартена. Вся челядь уже собралась у черного хода, готовая к вылазке. Девушка, еще не отдышавшаяся после пробежки на костылях, при виде Севрен сразу начала говорить:

– Яма! Яма, где статуи! Рэбб и Ализон-Тэ поймали одну из подземных крыс и все как есть вытрясли!

– Остальным сказали? – спросила Севрен.

– Да, слух сразу пустили, – возбужденно отвечала девчонка. – Ализон-Тэ побежала в сады, Рэбб – к старым причалам, Крошка Яст – обратно на Демартен…

– Отлично, – перебила Севрен. – Молодцы. Теперь дуй к Пьетеру в дом у стены, пусть шлет всех, без кого может обойтись!

– А мне можно со всеми? – с надеждой спросила девушка.

Севрен кивнула. Нищенка ловко развернулась на костылях и поскакала за дверь.

– Яма со статуями, – сказала Лилиат. – Где это?

– Это старый гравийный карьер южней города, за Неповым перекрестком, – сказала Севрен. – Туда сбросили жуткие статуи ангелов, что наваял тот мужик.

– Какой мужик?

Севрен пожала плечами. За нее ответила горбунья Эррил, считавшаяся очень ученой:

– Маг, что когда-то давно пытался делать образа в виде статуй. Эти статуи пугают саранцев, вот их и убрали подальше. Того мага звали…

– Чалконте, – медленно проговорила Лилиат. – Я знаю его работы. Они несравненны.

Чалконте, обвиненного во всех мыслимых ересях, сожгли у столба. А случилось это лет через десять после того, как он сотворил Дюжину алмазных икон, то есть около столетия… нет, больше двух столетий назад – Лилиат иногда забывала добавить годы своего сна. Она сама когда-то начинала свой путь во многом благодаря запрещенному отрывку из рабочей тетради Чалконте. Он там многое описал – от своей невероятно быстрой техники набросков для икон до экспериментов со статуями и другими трехмерными изображениями для вызова ангелов… с переходом к еще более рискованным техникам – Чалконте пытался создавать «живые иконы».