— Теоретически, — сказал доктор Эссен, — все это было разработано много лет назад, но только сейчас, когда мы находимся в особом типе пространства, можно практически реализовать это устройство. Еще в 1941 году я опубликовала несколько статей по этому вопросу. Матричная структура атомов. Но тогда практическое применение моего открытия было невозможно. Только здесь, на оси времени, я могу проверить правильность своей теории. Я создала матричную структуру вещества, но период ее колебаний можно регулировать…

— Кортленду совсем не обязательно все знать об этом, — сказал Де Калб неожиданно весело. — В теории еще много такого, чего и я не могу понять. Мы направляемся в «терра-инкогнита», но я все же думаю, что мы попадем-таки в город Лица Эа. Каким-то непонятным образом мы пока что выполняем правила этой игры — хотя и вопреки логике. Каким-то образом все расположилось так, что мы четверо вошли в полость, где лежали спящими, — неощутимые и невидимые ни для кого. Только в ультрафиолетовом свете можно было увидеть наши тела.

Муррей может, конечно, умереть, но если теория верна, то некронное существо выпадает из времени, и может быть, полковник излечится. Некоторые яды в больших дозах могут быть и лекарством. Возможно, долгая каталепсия вне времени вылечит его. Я думаю, что люди Города предвидели такой поворот событий. Ты засыпаешь, Кортленд?

Я засыпал. Нежное монотонное гудение, издаваемое вращающимся деревом, действовало на меня гипнотически, но тогда я этого не понимал. Внезапно мне захотелось встать и уйти, но я тут же понял, что решение уже принято за меня. Нервы мои напряглись. Я вовсе не хотел пускаться в это сумасшедшее предприятие. Самоубийца нередко отказывается от своего намерения в последний момент. Я напряг все свои силы и с трудом сдвинулся со своего места на четверть дюйма. И тут же услышал голос Де Калба:

— Нет, нет. Матрица пространства уже сформировалась.

В голове у меня звенело, а серый свет, как паутина, слепил. Сквозь него где-то вдали во времени и в пространстве я увидел. Это было…

Возможно, это были мы сами на другом конце замкнутого круга времени. Просыпались после своего путешествия длительностью в миллион лет. Но это двигались они, я был неподвижен.

Я был запечатан во времени и в пространстве и чувствовал, как мое сознание угасает, подобно пламени догорающей свечи. Оно уходило от меня все дальше и дальше, а я погружался в небытие. Следующее, что я должен был увидеть, это Лицо Эа, смотрящее в кроваво-красные сумерки конца мира. Затем пламя окончательно угасло, фонтан иссяк и с тихим шелестом последние струйки утекли куда-то в глубины моего мозга.

— Теперь нам осталось только ждать, — где-то в бесконечной дали прозвучал голос Де Калба. — Теперь нам нужно ждать — миллион лет.

Волны с тихим шепотом накатывали на таинственный берег. «Должно быть, — подумал я, — это во сне».

Сон?

Я не мог ничего вспомнить. Этот шепот был словами, но смысл их скользил по поверхности моего мозга, не оставляя ничего после себя. Зрение? Я был слеп. Где-то вдали угадывалось какое-то шевеление, но оно для меня не имело никакого смысла. Ощущение? Разве что тепло. Только голос — очень тихий, — может быть, даже музыкальный инструмент. Но слова были на английском языке. Но в тот момент разве что-нибудь могло удивить меня? Нет, я был совершенно пассивен, и только ощущения приходили и уходили обратно во тьму, окружавшую меня, оставаясь за стеной моих чувств.

Какой мир? Какое время? Что за люди? Пока для меня это все не имело смысла.

— …ждать здесь так долго, — сказал чей-то печальный голос, такой нежный и мягкий, что у меня напряглись голосовые связки, как будто я хотел ответить ей. Затем голос изменился. Он стал умолять — я, даже находясь в ступоре, понимал, что ни один человек не смог бы отказать обладательнице такого голоса в том, о чем она просила.

— Значит, теперь я могу идти, Лорд? О, пожалуйста, позволь мне уйти! — Английский язык был очень странным: — с одной стороны, архаическим, а с другой — более сложным, чем язык моего времени.

— Отдых в течение часа в Лебедином Саду, — продолжал молящий голос, — я снова приду в себя. — Послышался вздох, мелодичный, почти музыкальный.

— Мои волосы — взгляни на них, Лорд! Они совсем потускнели! Никакого блеска! Только один час в Лебедином саду — и я снова смогу служить тебе! Можно мне идти, мой Лорд? Можно мне идти?

Никто не смог бы отказать ей. Я, зачарованный музыкой этого голоса, лежал. И тут, как будто мне плеснули водой в лицо, я услышал грубый мужской голос:

— Придержи язык, придержи язык. И не пытайся задобрить меня, называя Лордом.

— Но уже столько времени прошло, я умру, я знаю, что умру! Ты не можешь быть таким жестоким со мной. Я все равно буду называть тебя Лордом. А почему нет? Теперь ты мой Лорд. Ведь в твоих руках находится моя жизнь или… — Вздох ее мог разорвать любое сердце. — Мои бедные волосы, — сказала она. — Звезды совсем погасли в них. О, какая я стала страшная! Что же будет, если он сейчас проснется и увидит меня такой? Лорд, позволь мне провести один час в Лебедином Саду и…

— Успокойся. Я хочу подумать.

Наступила тишина. Затем сладостный голос что-то пробормотал на незнакомом мне языке. Мужчина сказал:

— Ты же знаешь правила.

— Да, Лорд. Прости меня.

— Хватит дерзостей. Слушай меня, когда этот человек проснется, приведи его…

— В Лебединый Сад? О, Лорд Пайнтер! Я буду любить тебя вечно!

— Это не обязательно, — сказал хриплый голос. — Только приведи его туда, куда надо. Ты поняла меня?

— Я должна идти через Город? О, я умру, мой Лорд, не сделав и десяти шагов. Мои бедные туфли… О, Лорд Пайнтер, почему не прямая передача?

— Если тебе нужны новые туфли, ты получишь их. Я не хочу тебе снова напоминать, что это секретное поручение, и мы не хотим, чтобы кто-нибудь случайно настроился на нашу частоту. Передатчик в Городе настроен на…

Голос стих вдали, и вместе с ним стих голос девушки. Еще некоторое время стояла тишина, а затем послышался звук шагов и легкий женский смех, похожий на журчание воды в фонтане.

— Старый болван, — сказала девушка и снова рассмеялась. — Если ты думаешь, что я… — снова она заговорила на незнакомом языке, которого я раньше никогда не слышал.

Затем я ощутил, что могу шевельнуться, что тело вновь подчиняется мне.

Я открыл глаза и взглянул в лицо девушки. Логика была абсолютно беспомощной оттого, что не могла объяснить мне мои ощущения. Позже я понял, в чем дело, я узнал, кто она и почему сердца мужчин тают перед ней. Было невообразимо приятно смотреть на это дивное лицо, на эти тонко очерченные губы, на эти глаза, постоянно меняющие свой цвет, на эти гиацинтовые волосы, в которых еще кое-где нежно вспыхивали звезды. Она склонилась надо мной, и украшенные кольцами пальцы тронули мое плечо. Голос ее был ласковый и мягкий, полный теплоты и доверительности.