— Дети мои, вы, наверное, голодные? — засуетилась старушка, давая приказ служанке принести нам как можно быстрее горячий обед.

В ответ мы с улыбкой кивнули, усаживаясь за большой стол.

После сытного обеда нами было единогласно принято решение покинуть гостеприимный дом тетушки и вернуться в усадьбу. Ремонт там должны были уже закончить поэтому злоупотреблять гостеприимством и далее мы не могли.

Когда мы с Рикхардом уезжали, устроившись в удобной коляске, тетушка прощалась с нами со слезами на глазах, но я пообещала навещать ее почаще, ведь без ее помощи и поддержки мы никогда бы не смогли быть стать мужем и женой. Моя благодарность родной и любимой женщине не знала границ.

Усадьба нас встретила теплым приветствием. Слуги развесили на воротах венки из полевых цветов. Главная дорожка была щедро посыпана рисом и зерном, а крыльцо утопало в лепестках белых роз. Таков был старый обычай, и я ничего не имела против.

За время наших приключений плотники смогли подлатать протекавшую в доме крышу, нанятые на средства от продажи драгоценностей слуги навели чистоту как внутри, так и снаружи. Так же были отремонтированы загоны для овец и коз. Бывшая сыроварня сияла чистотой, и я довольная результатом проведенной работы пообещала слугам щедрую премию. От чего те пришли в полный восторг.

Рикхард тоже нашел себе занятие. Он с упоением разбирал счета и бумаги. С сожалением отметив плохую работу прежнего управляющего. Он сказал, что этому поместью нужна твердая рука и сыроварня семьи Барнаби вполне сможет приносить ощутимый доход.

Мы наслаждались общением друг с другом, я млела от поцелуев мужа и с нетерпением ждала вечера чтобы вновь очутиться в его крепких объятиях.

Ночью мы уснули довольно поздно, я долго ворочалась. Какая-то странная тревога не давала долго уснуть. Погружаясь в долгожданные слои сна я сквозь дрему услышала свое имя. Знакомый голос настойчиво звал меня.

Пошатываясь словно в бреду, я встала кровати и подошла к окну, так как голос исходил прямо оттуда.

— Аннабель, — протяжно тянул Форестер Хакли.

Амулет на моей груди резко нагрелся, и я тут же очнулась и стыдливо прикрыла руками грудь. Ночью я спала в ночной рубашке, и в таком одеянии меня должен видеть лишь муж.

— Что ты тут делаешь? — пискнула я.

Возмущению моему не было предела.

Форестер заметив, что я очнулась сразу же разозлился и зашипел как змея.

— Открой окно и впусти меня внутрь, — проигнорировал он мой вопрос.

— Ты с ума сошел, — ахнула я. — Убирайся отсюда, пока я не разбудила Рикхарда.

— Впусти! — с глухим стоном завыл Форестер и в свете бледной луны я увидела, как блеснули два его острых клыка. Потом перевела ошалевший взгляд на тело мужчины и с ужасом обнаружила, что он будто бы завис в воздухе. Не было ни лестницы, ни веревки, которая бы удерживала его тело.

Наша спальня располагалась на втором этаже, что было довольно высоко от земли. Он просто не смог бы разговаривать со мной и ни за что не держаться.

В этот момент мне стало по-настоящему страшно.

«Значит тогда, когда я увидела его клыки в первый раз, мне все-таки не показалось!» — подумала я, испуганно попятившись назад.

Хакли царапал острыми когтями окно, но проникнуть внутрь без разрешения не мог, а лишь выл на всю округу словно раненный зверь.

— Впусти меня!

Я понимала, что давать ему разрешение нельзя. Поэтому быстро задвинула тяжелые шторы и бросилась к спящему мужу. Он со стоном ворочался на кровати.

— Рикхард, проснись! — испуганно потрясла его за плечо.

Муж резко вскочил и недоуменно посмотрел на меня. Потом ощетинился и стал одеваться.

— Никуда не выходи. Я чувствую, что вампир где-то рядом.

— Это Форестер! — испуганно ответила, глядя на мужа. — Он только что просил впустить его в дом.

Рикхард с сожалением покачал головой.

— Это плохо. Оборот у Хакли случился не так давно, но он все равно слишком силен. Я чувствую, что он не оставит наш дом в покое.

Несмотря на то, что нам с тетушкой удалось избавить генерала от яда, и он вернул себе человеческое обличие, Рикхард был очень чувствителен к магии подобного рода. Теперь он чувствует присутствие вампира за версту.

Но как же Форестер смог угодить в лапы ведьмы?

Как бы плохо я не относилась к противному Форестеру, я не желала ему подобной участи. Недолго я радовалась семейному счастью. Теперь над нашим поместьем снова нависла беда.

Глава 43

Целый час я просидела в спальне боясь каждого шороха. В голове не укладывалось как такое могло с нами произойти. Форестер Хакли, стал жертвой коварной ведьмы, и я уже ничем не могла ему помочь.

Наконец Рикхард вернулся с винтовкой в руках и на его одежде и руках была кровь.

— Что случилось? — испуганно кинулась к нему.

Очень испугалась, что Форестеру удалось ранить мужа. Стала бегло ощупывать крепкое тело, но Рикхард поспешил меня успокоить.

— Со мной все в порядке. Ранен рабочий, чинивший крышу, — взгляд мужа был полон печали. — Бедолага решил заночевать в сарае. Там Форестер его и нашел. Хорошо, что я вовремя оказался рядом. Иначе беднягу уже было бы не спасти.

— Форестер укусил его? — ахнула я, чувствуя во рту вкус подступившей горечи.

Сколько же бед натворили мои «замечательные» родственники. Сначала дядюшка, теперь кузен.

— Нет, но сильно поцарапал когтями. Нужна твоя помощь. Боюсь в кровь бедняги успел проникнуть яд.

Дважды просить меня не пришлось. Накинув плотный халат на плечи, я сразу же спустилась вниз. Слуги испуганно жались друг к дружке и тихо шептались между собой.

Бедняга лежал на полу бледный как мел и плакал словно ребенок.

— Помогите! — кричал он. — Смилуйтесь надо мной!

Амулет на моей груди засветился ярким огненным светом. Сняв с шеи кулон, взяла его в свои ладони и поднесла к ране работника. Я наделась, что жар исходящий от амулета выжжет проникнувший в кровь яд. Жаль, что мы находились не в доме у тетушки. Сейчас бы не помешала ее чудесная настойка.

Работник заскулил от боли, и я увидела, как черная жидкость стала выходить из раны. Яд вытекал, что было хорошим признаком. Но вышел ли он весь до конца? Сложный вопрос.

— Нужна настойка из подорожника, — глядя на Рикхарда с досадой произнесла я. — Она есть у тетушки, но до утра нам ее не забрать.

— У меня есть настойка, — робко произнесла женщина, жавшаяся от страха в углу.

Все стремительно обернулись к ней, и она осеклась,