я ведь учил тебя, как обращаться с женщинами. И мне искренне интересно, кого ты выбрал.

— Все твои нравоучения — туфта, пап.

Разочарованно хмыкаю.

Конечно.

Как неверный отец может говорить о великой любви? Как может что-то советовать, если упал в глазах своего ребенка в помойную яму и по самую макушку извалялся в дерьме?

— Максим, я ведь правда жалею обо всем, что произошло между мной и мамой, — не скрывая скрипящую грусть в голосе говорю я.

— Если бы ты жалел, то не делал маме больно снова и снова. Это мы с Олесей пока молчим. Ждем, что мама предпримет.

Замечаю, что дочка выходит на крыльцо школы. Зарывается в своей сумке, остановившись на ступеньках, выуживает из нее телефон и прижимает его к уху.

— Вообще я приехал не к тебе, Макс. К твоей сестре.

— Олеська с тобой даже говорить не станет! — прыскает самодовольно сын.

— Ну, это мы еще посмотрим, — с улыбкой выдаю я, а после открываю дверь машины.

Хватаю коробку с сумкой и, пикнув брелком в сторону тачки, направляюсь к дочери.

Глава 43

Дочь замечает меня и впивается в мое лицо возмущенным взглядом.

— Мам, я перезвоню, — произносит в трубку и отводит телефон от уха.

Я слабо улыбаюсь, прижимая к себе драгоценную коробку. На эту чертову сумку слишком много надежд возложено.

Сейчас дочь либо растает от неожиданности, либо пошлет меня восвояси.

— Олесь…

— Я же сказала, что не хочу тебя видеть, — жестко выдыхает моя девочка.

Макс довольно усмехается за моей спиной.

— Помнишь, ты обещала со мной поговорить, если куплю тебе одну очень дорогую вещь? — выразительно выгнув бровь напоминаю я. — Так вот, я достал твою сумочку, дочка. Теперь ты должна мне разговор.

— Не верю, — лепечет Олеся. — Это подделка!

— Проверь, — пожимаю плечами и протягиваю коробку дочери.

Она осматривается по сторонам растерянно, а затем все же делает шаг в мою сторону и нерешительно приподнимает крышку у коробки. Пару секунд рассматривает пыльник с ажурной эмблемой бренда, а глаза ее медленно, но верно, наполняются детским восторгом.

Даже щечки ее наливаются розовым румянцем.

— С документами? — сердито интересуется дочь.

— Да, — киваю.

— Блин, — пикает и морщится. — Пап, ну почему ты такой кретин?

— Чего это кретин то? — деловито уточняю я. — Ты просила сумку, я привез!

— Я надеялась, что ты забьешь хрен, — разочарованно выдыхает Олеся, а затем продолжает изучать содержимое коробки. — Можно я сейчас сумку достану?

— Она твоя. Конечно.

Чувствую на своей спине свирепый взгляд сына. Он сильно не доволен, что его сестра решила принять от меня подарок. А меня наоборот кроет восторгом, когда Олеся дрожащими пальчиками вытаскивает свою сумку из пыльника.

— Вау, — почти беззвучно лепечут ее губы. — Реально оригинал! Офигеть, пап!

— Олесь, ты уже все, лужицей растекаешься? — зловеще рычит Макс.

— Никуда я не растекаюсь!

— Оно и видно, — бурчит обиженно. — Поплыла девка.

— Максим, тебе завидно, что меня папа пытается подкупить, а тебя нет? — дерзко спрашивает Олеська.

— А я не такой продажный, как ты! Отец знает, что меня подкупить не получится!

— Да ну тебя, — отмахивается. — Крутая же сумка! У меня даже у подруг такой нет. Девчонки обзавидуются!

— Ну так поговоришь со мной? — осторожно вклиниваюсь я.

Дочь на меня недоверчиво смотрит, затем на брата. Губу прикусывает.

— Я обещала, что поговорю… — сипло вздыхает. — Макс, ты же маме не скажешь, что я с отцом общалась?

— А это что, секрет? Пусть мама знает, что ты за сумку готова родину продать!

— Ну не преувеличивай! — отвешиваю я. — Тебе условия Олеси были известны, я их выполнит. Как она может теперь слово не сдержать?

— Ну и катись, козлиха! А матери я все равно скажу.

— Макс, — кладу руку на плечо сына и строго в глаза его заглядываю. — Не бесись, ок?

Дергает плечом в попытке скинуть мою ладонь, но я только сильнее пальцы сжимаю. И продолжаю вглядываться в гневное лицо сына.

— Меньше всего я хочу, чтобы ты с Олесей ссорился. Вы же родные люди! Я вас такому не учил!

— Да иди ты! — выдыхает сквозь зубы.

— Я то пойду, а она твоя сестра. Вы друг друга держаться должны по жизни.

— Не сестра она, а предательница! — прыскает Максим. — Такая же мерзкая козлиха, как и ты!

— Ну, понятно, — дерзко скалится Олеся. — Я тебя, значит, перед мамой прикрываю, ничего ей не рассказываю про твою любовь, а ты меня вот так решил подставить, да?

Максима аж передергивает.

— А надо было вчера все маме рассказать. И про драку тоже! Нет, я молчала, потому что ты мой брат!

— Это же совсем другое, — тихо произносит Максим.

— Нет, Макс! Это не другое! Пока я твою задницу готова прикрывать, ты меня с потрохами сдаешь! А я всего лишь приняла от отца сумочку!

— И ты готова с ним куда-то поехать?

— Ты тоже поедешь, — вновь встреваю я. — Отвезу тебя к бабушке.

— Нет уж, — протестующе поднимает руки и головой упрямо качает.

Уперся, как баран в новые ворота.

— Если не сядешь в тачку по хорошему, я возьму тебя за шкирку, Макс, и оттащу как котенка, — угрожающе прищуриваюсь я. — Если это увидит твоя девочка, что она о тебе подумает?

Сын делает такое лицо, будто удить меня готов. Краснеет и недовольно пыхтит, но все же разворачивается и лениво шурует к машине.

Может, я сейчас и правда веду себя, как засранец. Раньше я никогда своим детям не угрожал. И любовь их я купить не старался.

Но отчаянные времена требуют отчаянных поступков.

Олеська вслед за Максимом запрыгивает на заднее сидение. На ее лице играет довольная улыбка, а когда я завожу машину, она начинает фотографировать свою сумку, положив ее на колени.

Макс в окно смотрит и молчит. Демонстративно накинул на голову капюшон и дуется. Иногда только в сторону сестры косится с тихим презрением.

Но это ничего. Макс отходчивый, его быстро отпустит.

А мне как бальзамом по душе видеть восторженные глаза Олеси и ее милую радость.

Как только я останавливаюсь возле дома своей мамы, сын резво выскакивает из тачки и показательно громко хлопает дверцей. Семенит к калитке, оборачивается на последок. Едва сдерживается, чтобы не показать сестре фак.

Я тяжело вздыхаю.

— Пересядешь ко мне? — тихо интересуюсь у дочери, обернувшись через плечо.

Смотрю на нее ласково, осторожно, потому что спугнуть боюсь. Как бы не улетела сейчас вслед за братом.

Это сына я припугнуть могу, а Олесю нет. С ней я говнюком не буду.

— А что, мы куда-то поедем? — хмурится. — Я рассчитывала быстренько в машине поговорить