местной мэрии, а я думать — откуда же я наберу столько эссенции, если он действительно притащит в клюве заказ на двадцать четыре однотипных перла.

Глава 14

Когда я передохнул после суеты на пожаре и сходил в баньку, заботливо истопленную Глафирой, настало время чаепития.

— Стёпа, выгляни на улицу, и если там городовой ничем не занят, то скажи, что я его на чай приглашаю, — решил я совместить приятное с полезным.

Отчего-то показалось мне, что наш городовой что-то про питерского брандмайора знает. Больно уж почтительно он с ним разговаривал, хотя пожарный вовсе не по его ведомству числится.

— Фёдор Дмитриевич, — обратился я к городовому когда тот пришёл и замер на входе, — Приглашаю со мной чайку отведать. А Глафира сейчас нам пироги принесёт.

Сказать, что городовой был удивлён, значит ничего не сказать. У него прямо челюсть от удивления отвисла. Ещё бы — далеко не каждый день целый князь, да ещё и Глава Рода обычного городового на чай приглашает за один с ним стол.

Зря он так. Чай у меня очень неплох. Пожалуй лучший, из того, что можно в лавках Петербурга купить.

— Благодарствую, — скинул он на руки брата верхнюю одежду. — Неужто дело ко мне какое?

— А то, что мы пожар вместе тушили — разве не дело? По идее и чем покрепче можно было отметить. Как вы на это смотрите?

— Так у меня пять минут до конца службы осталось. И сменщик как раз подошёл перед моим уходом.

— Значит, судьба. Степан, принеси-ка нам бутылочку кальвадоса и жене скажи, чтобы закусочку нам какую-то посущественней изобразила.

Разговор я затеял про пожары. Спросил, как часто они бывают и так ли хороши пожарные, как они выглядят. Лишь после третьей стопки беседа вполне естественно и непринуждённо перешла на фигуру брандмайора.

— Фёдор Дмитриевич, как ты считаешь, дадут денег нашему полковнику от пожарных частей на приобретение таких же перлов, как у меня, которым я пожар нынче тушил.

— Этому точно дадут. Мало того, что пожарные под личным патронажем государя, так ещё и Светлейший князь Михаил ими весьма доволен. Сами подумайте, тут новую слободу ещё только застраивать начали, а он для своей новой пожарной части уже кирпичную каланчу отгрохал!

— Угу, значит клиент серьёзный, — сделал я довольно важный вывод, поняв, что с аурумом на предстоящий заказ стоит поторопиться.

Так-то, если прикинуть, на первые восемь — девять перлов я аурума наскребу, с учётом того, что переработаю найденные в подлокотнике кресла перлы Шешковского. Ну, и в сундучках кое-что имеется, в двух, к сожалению. А вот на двадцать четыре перла…

Должен сказать, что дело не только в деньгах. Хотя, триста шестьдесят тысяч рублей, пусть и на ассигнации — это вам не баран чихнул.

Я заметил за собой странную тенденцию — чем больше перлов я делаю, тем лучше понимаю тонкости их формирования. И дело вовсе не в опыте. Поработав вместе с государственными Формирователями я обратил внимание, что они лишь умело копируют то, чему их обучили, а вот что и как делать, чтобы улучшить или переместить акценты создаваемых перлов, не понимают. И, пожалуй, не стоит их обвинять в чрезмерном невежестве. Дело не только в нём. Они попросту не видят и не могут предсказать, как повлияет то или иное вносимое изменение, когда заняты формированием перла.

А вот мне этот талант прилетел. И не спрашивайте, откуда. Уверенно сказать не готов, но предполагаю, что богини что-то не учли, или, наоборот чрезмерно учли, но вышло, как вышло. С каждым сформированным перлом я всё лучше и лучше понимаю, как и что можно добавлять при их создании. Но вот сейчас у меня возникла ситуация с откровенной нехваткой аурума нужного вида.

Так что, попрощавшись с городовым, я поднялся к себе в кабинет и вытащил старую карту Шешковского, а заодно и новое издание карт окрестностей Петербурга, от Военно-топографического депо Главного штаба.

К моему удивлению, эти карты можно было приобрести в открытой продаже. Потрясающая беспечность военных!

Как бы то ни было, а маршрут завтрашней поездки нужно было выбирать. Карта вроде бы и пестрит значками колодцев, но не все они нужные мне, и далеко не все рядом.

Выбором маршрута я и занимался, ровно до той поры, пока сопоставляя карту Шешковского и карты в новой редакции случайно не поднял старую карту так, что она оказалась против света. И тут я впервые заметил странность. В трёх, а нет, в четырёх местах на карте виднелись проколы.

Стоит сказать, что старая карта была напечатана на очень плотной и довольно толстой бумаге. Пожалуй, раза в два потолще, чем привычный мне ватман. Понятное дело, что гусиным пером такую бумагу никак не проткнуть. Тут иголка нужна, или шило. Кстати, шило в ящике стола нашлось. Но что бы эти отметки значили?

Неведомые дырочки на карте меня заинтересовали даже больше, чем условные обозначения колодцев, которые я без труда расшифровал. Кругляшки, треугольники, квадраты и ромбики были взяты с довольно привычных обозначений колодцев, которые я уже встречал на карте деда, в его Петровском. Их величина и толщина линий тоже понятны — так обозначают мощность колодца, что подтверждают цифирки ранга.

А вот проколы на карте… Что за ними скрывается? В то, что это случайность, я как-то не поверил сразу. Очень похоже на то, что Шешковский столкнулся с чем-то странным, но так и не смог разобраться, с чем именно.

Ничего необычного я в этом не вижу. Возможности магии в этом мире намного шире, чем их представляют, но чтобы их правильно понять и использовать, порой нужны специфические знания.

— Григорий, закладывай дрожки, — отдал я команду кучеру на следующий день, когда мне принесли утренний кофе.

Отчего не карету? Так прокатиться я собираюсь по незнакомым местам. По тем землям, которые своих хозяев имеют и внимания привлекать мне не хочется.

Почти наверняка можно сказать, что Шешковский давал взятки кому-то из службы Изыскателей колодцев. Иначе мне ничем не объяснить, что обозначают его значки, так удобно расположенные вдоль дорог. Наверняка покойник выбирал те колодцы, которые ему было удобней всего опустошить втихаря и я вангую, что этих отметок на государственных картах нет.

А что может быть проще и незаметней, чем одноконные дрожки, которыми нынче почти все помещики и дворяне пользуются, как обычным разъездным транспортом.

— Останови