Мир подошёл к ней и разрезал хомут.

– Одевайся уже!

– Я голенькой хочу остаться. Чем вы, господин, меня кормить будете? Разве вам не по душе на меня такую смотреть, или ещё скажите, что не нравится?

– Одевайся! – выдержав паузу и отведя взгляд, вместо ответа приказал Мир.

– Понятно! Отвлекаться не хочешь или за дружка, торчка-стоячка, боишься: а вдруг подскочит? – засмеялась Мела и, напевая какую-то мелодию, направилась к своей одежде, демонстративно виляя бёдрами.

Мир, хорошенько запечатлев в своей зрительной памяти этот момент, приступил к скромной трапезе. Вскоре к нему присоединилась и Мела, как всегда много болтая обо всём и ни о чём. Мир слушал её молча, а прикончив еду, стал изучать трофейную карту. С помощью компаса он сориентировался на местности и определил направление, в котором им следовало держать путь. Пополняя запасы воды, он посматривал на важную птицу на том конце водоёма и вспоминал о том, как она мешала им с Мелой наслаждаться друг другом. Не получилось, как та ни старалась… Стоило Меле доесть назначенную ей порцию еды, на руках у неё появилась новая стяжка, и они тронулись в путь. Густой лес постепенно редел. Всё меньше становилось тени, а солнце жарило нещадно. Тишину нарушали лишь звуки природы.

– Эх, женишок мой, женишок драгоценный! – решила Мела начать разговор, вытирая пот со лба.

– Давай молча идти!

– Так ведь тихо! Я только спросить хотела, ты уж разреши мне.

– Давай, не отстанешь ведь!

– Вот придём мы на место, куда ты там хочешь. А что дальше?

– Я тебя сдам своим в руки, и пусть там разбираются, в чём виновата, а в чём нет, всё по закону!

– Наивный мой мальчик, а если без суда и следствия меня просто хлопнут? Да и с тобой церемониться особо не будут! На кого ты сейчас похож, где ты был, кто ты такой?

– Кто я такой, я объясню! Поверят! Не поверят – так проверят, так и будет, не переживай! И с тобой всё будет по закону, во всём разберутся!

– А если нет?

– Обязательно да, не переживай!

– Как всё просто у тебя! И переживать-то не стоит! Мы с тобой, не забывай, на чёртовой войне, где жизни наши ломаного гроша не стоят. Они и в мирное-то время ничего не стоят и никому не нужны – только нам самим. Разве не так? Ведь в человеке столько говна, и неважно, на какой он стороне: ему абсолютно насрать на других! А ты говоришь о каком-то там законе и какой-то справедливости… Ты сам-то в это веришь?

– Сомневаюсь, но верю! – немного подумав, ответил Мир.

– О боже ты мой! С кем я говорю?! – схватилась за голову Мела.

– Ну уж совсем-то без веры ведь нельзя! Обязательно найдутся достойные люди, которые разберутся, поймут: не все же из них говно, зря ты так строго их судишь!

– Все! Все, мой наивный несмышлёный мальчик! Тут каждый сам за себя, и кусаться, обязательно кусаться надо, а лучше к сильному под крылышко – там ещё сподручнее будет других кусать, уж так устроен этот мир: если не ты, так тебя укусят и сожрут!

– Не хотелось бы жить в таком мире!

– Мы живём в таком мире! Ау, очнись уже!

– Тебе надо было философию изучать и свои мысли записывать, как мой друг делал… А ты зачем-то за снайперскую винтовку схватилась! – отрезал Мир.

– Мир, я не хотела с тобой ссориться! Да, я совершила в своей жизни ошибку! Но сейчас я просто говорю так, как оно есть! Горькую правду жизни! У тебя свои идеалы, которые я не пытаюсь разрушить, но просто хочу открыть тебе глаза на многие вещи.

– Открыла! Молодец! Дальше идём молча!

– А где моё любимое «заткнись»?

– Заткнись!

– И всё-таки разреши мне пока не затыкаться! Выслушай меня, пожалуйста! Я свободный человек, могу делать что захочу и где захочу, и ты тоже можешь стать свободным человеком, стоит только этого захотеть! Не хочешь меня отпускать – давай вместе убежим, убежим подальше, где нет войны. Я же вижу, что тебе нравлюсь; в принципе и ты мне тоже нравишься, хотя и уродец, конечно! Давай убежим, далеко убежим! – с надеждой и вдохновением в голосе предложила Мела, догнав Мира и заглядывая ему в глаза.

– Убегать мне не от кого! А такая свобода, о которой ты говоришь, – что хочу, то и творю, – мне не нужна! У меня есть дом и родные; если бог даст, буду жив и здоров, туда и ворочусь. Там меня ждут, и там я нужен!

– Конечно, нужен, я и не сомневаюсь. Ты меня, как всегда, не понял или понял на свой лад! Ну нельзя же быть таким доверчивым, верить в какое-то там понятие долга, внушаемое тебе государством! Ты рождён, чтобы жить и радоваться жизни, а не кому-то быть должным до гробовой доски! Так давай с тобой жить здесь и сейчас, ведь потом нам не дадут! Я и не знаю, что уж тебе и предложить, чтобы в итоге мы были с тобой вместе! Если ты меня отдашь им, у нас уже ничего с тобой не выйдет!

– Значит, судьба! – констатировал Мир и с грустью в голосе продолжил: – Хотя мне очень хочется верить, что ты там, до нашего знакомства, никого не убивала! Скажи: это так?

– Да конечно, это так! Я же тебе уже об этом говорила! – ответила Мела, немного отстав от своего спутника и плетясь позади.

– Хорошо бы было, будь это правда! – почти прошептал Мир. Он сам уже внушил себе, что Мела не обманывает его, так ему хотелось в это верить. А в глубине души во многом сомневался…

Завершив этот серьёзный разговор, дальше они шли молча. Наконец впереди появилось небольшое поселение из десятка полуразрушенных или вконец разрушенных домов. Мир жестом велел остановиться. Они легли в высокую траву, и в течение часа Мир, достав монокуляр, изучал окрестности на предмет возможной опасности. Где-то вдали послышалась артиллерийская канонада. Звуков её не было слышно так давно, что можно было уверовать, будто войне пришёл конец. Ан нет, всё вернулось на круги своя. Недалеко паслась одинокая коза, да в одном из полуразрушенных домов бегала маленькая собачка – Мир хорошо её рассмотрел через монокуляр. Больше ничего живого он не обнаружил, но тут из полуразрушенного дома появилась старушка с едой для собачки.

– Идём, похоже, здесь, кроме бабули, никого нет! – скомандовал Мир.

– Как скажешь, дорогой начальник! Может, бабуля нас чем-нибудь вкусненьким покормит, я бы не отказалась от домашней еды, лишь бы не отравила! – высказалась Мела, следуя за Миром.

Как только они подошли к дому, собачка, увидев их, тявкнула и сразу же спряталась где-то в сарае. Оттуда выскочила троица кур, которые вначале возбуждённо покудахтали, но, быстро успокоившись, стали клевать траву во дворе.

– Есть кто дома? Бабушка, разрешите войти, поговорить, спросить? – прокричал Мир в сторону открытой входной двери.

Ответом ему была тишина. Лишь вдали вновь послышалась артиллерийская канонада – ах, эти извечные звуки войны.

– Не слышит тебя бабуля! – констатировала Мела. И в этот момент из дома появилась старушка, сильно испугавшаяся при виде непрошеных гостей.

– Ух, черти, напугали!

– Бабушка, мы кричали! – сказала Мела.

– Чего? Я глухая, надо громче говорить! – ответила сухонькая, маленького роста старушка. Прожитые годы наложили на неё отпечаток в виде горба.

– Вы здесь одна живёте? Есть кто ещё в поселении? – шагнув вперёд, ближе к её уху, прокричал Мир.

– Да, окаянные, я одна живу, напугали старуху! Остальные поуезжали кто куда, как война началась!

– А вы почему не уехали? – продолжил задавать вопросы Мир.

– Куда мне ехать-то? Здесь у меня всё: хозяйство моё, дом мой, здесь дед мой – муженёк, зараза такая, – похоронен, на могилку ходить надо. Мне идти некуда, милок: где родился, там и пригодился!

– Но ваш дом еле стоит, может развалиться. Или вас некому было забрать?

– Приезжали солдатики, предлагали, добрый человек, я не поехала, да и не поеду. Сколько уж мне осталось – маленько совсем, бог видит, здесь свой век доживать буду! А вы, поди, голодные, голубки мои, может, чем накормить вас?

– Да, бабуля, голодные, ужас какие голодные! – ответила