руки вытянуть вперёд! – скомандовал старший боец, выйдя из мотоколяски и направив автомат на Мира. – Оба на землю лицом вниз! – повторил он.

– Брат, я свой! А это пленная! – сказал Мир, бросая пистолет и винтовку.

– Брат ты мне или не брат, разберёмся! А сейчас на землю! Разгрузку тоже сними – и на землю! – добавив жёсткости в тон, ответил боец.

Мела легла на землю, как и велели. Мир тоже лёг, вытянув руки. Подошедший к нему второй боец стянул и на его руках стяжку. Обоих обшмонали на предмет иного оружия. Винтовку, пистолет, рюкзак, разгрузку с земли подобрали и закинули в мотоколяску.

– Теперь встаём и грузимся! Без резких движений! – приказал старший боец.

Оба забрались в коляску. Старший боец доложил по рации:

– Два обнаруженных тела у нас, возвращаемся на базу!

– Дяденьки добрые, дайте закурить, так хочется! Столько уже не курила, а от вас так вкусно сигаретами пахнет! – попросила Мела дрожащим голосом.

По рации прозвучало, что доклад приняли. Старший боец, коснувшись плеча бойца-водителя, уже севшего за руль, дал команду трогаться. Мотоколяска помчалась навстречу колонне, поднимая клубы пыли на грунтовой дороге, идущей через пшеничное поле. Старший боец молча достал пачку сигарет и дал закурить пленной, потом жестом предложил Миру, тот отказался, тогда он сам составил компанию Меле, которая нервно и жадно курила, потупив взгляд. Мир смотрел на неё, запечатлевая этот момент в своей памяти, понимая, что совсем скоро они расстанутся и он её больше не увидит. Мела же вся ушла в себя, в свои мысли и переживания – всё, что было вне её, больше её уже не интересовало.

Приблизившись к колонне, мотоколяска свернула с дороги и поехала по пшеничному полю в другом направлении. Бойцы, находившиеся на бронемашинах, увидев пленную, стали насвистывать и давать свои оценки её красоте и не только, в том числе нецензурно выражаясь. Уже скоро колонна осталась позади, а пшеничное поле на всём протяжении было выжженным, чёрным, усеянным угольками обгоревших колосков. Всю дорогу Мир с грустью в душе посматривал на Мелу. Она сидела опустив глаза, лишь иногда поглядывая на чёрное обгоревшее поле, состояние которого соответствовало её душевному настроению.

– Всё, приехали! Выходим по одному! – уведомил старший боец, когда мотоколяска домчала их до базы и остановилась, чуть ли не врезавшись в дерево.

База находилась в лесу. Здесь были оборудованы замаскированные блиндажи на хорошем расстоянии друг от друга. К мотоколяске подошла пара бойцов.

– Так! Ты, который мне брат или не брат, идёшь со мной: будем разбираться, кто ты есть, – сказал старший боец Миру.

– Меня зовут Мир, я из подразделения…

– Всё потом, всё потом расскажешь! – обрубил его старший боец. – А её ведите в службу! – приказал он подошедшим бойцам.

– Так я же должен вам всё рассказать о пленной, она говорит, вроде никого не убивала! Надо же разобраться! Я многое за это время о ней узнал, могу многое рассказать, подтвердить! – затараторил Мир, боясь упустить что-то важное и пытаясь поймать взгляд Мелы, но та упорно не хотела смотреть в его глаза.

– Да не переживай ты! Как тебя, сказал, зовут?

– Мир.

– Мир! Вот это да! Они же не убивать её ведут, а на допрос. Всё будет чин чинарём. Мы и о тебе вначале всё должны узнать, всё расскажешь, всё успеешь, пошли. Всё, ведите её, а ты со мной!

Мир всё это время по-прежнему сверлил глазами Мелу, но та продолжала игнорировать его. И вот её увели от него, так напоследок он и не обменялся с нею взглядами. Он хотел бы ей что-то сказать или спросить, но сам не понимал что…

Потом началась бесконечная череда мучительных допросов. Мира вывезли ещё дальше в тыл, и там допросы продолжили набирать обороты. Как попугай, он уже в тысячный раз повторял набившую ему оскомину историю о том, как он после неудачного штурма остался один, как у него в плену оказалась Мела, как он сам попал в плен и как выбрался, какие злоключения с ними были по пути следования к своим… Похоже, слишком уж невероятной выглядела его история, чтобы допросчики легко могли в неё поверить.

Свою пленницу Мир больше не видел. Когда его проверка наконец-то закончилась, его отправили в госпиталь подлечиться. И только тогда ему стало известно кое-что о судьбе Мелы: оказалось, что она повинна и ей светит приличный срок в тюрьме…

Грехи, сомнения и победа

– Мечтающий, на процедуры! – прокричала медсестра, заглянув в палату. – Есть на процедуры! – ответил парень в пижаме, пациент госпиталя, вставая с кровати.

– Ну вот, только же начал рассказывать, только я настроился, потом час будешь вспоминать, что да как! – упрекнул Мир соседа по палате – Мечтающего.

– Терпение, мой друг, терпение! Я всё расскажу, твою нереально возбудительно-драматическую историю я тоже слушал обрывками! – ответил Мечтающий, выходя из палаты.

– И зачем я только тебе это рассказал? Сейчас постоянно подшучиваешь о нереально возбудительном! – бросил Мир вслед соседу.

– Всё хорошо, Мир, я по-дружески, любя! Это из зависти, у меня-то такого не было! – уже из коридора, сквозь закрытую дверь, громко ответил Мечтающий, уходя на процедуры.

– Мечтающий, сколько ещё можно ждать? – пронёсся по коридору звонкий голос недовольной медсестры, поторапливающей пациента.

За неделю нахождения в госпитале Мир крепко сдружился со своим соседом по палате Мечтающим, раненным на фронте бойцом. Мир доверился ему и поведал практически обо всех своих приключениях с Мелой, для него это стало некой отдушиной в томительных воспоминаниях о своей пленнице. В качестве компенсации и Мечтающий был с ним максимально откровенен, рассказывая о себе многое. Сосед по палате был изрядно словоохотлив, если не сказать болтлив, и не только говорил о себе, но и знакомил с историями из жизни других. Излагал он всё довольно обстоятельно, красноречиво, во всех деталях и неторопливо. Так что Мир был в основном слушателем, впрочем, эта роль его устраивала.

Как только сосед покинул палату, Мир вспомнил о записной книжке погибшего Алекса, которая лежала у него в тумбочке. Её поначалу у него изъяли, но на одном из допросов вернули. Мир редко вспоминал об этом дневнике товарища и как-то даже не любил в него заглядывать. Но сегодня почему-то руки сами собой потянулись к нему: душа просила вспомнить друга. Листая страницы, он разглядывал рисунки Алекса, этих ужасных и забавных зверюшек, красивые силуэты женщин, изображённых в разных ракурсах. Бегло просмотрел философские заметки Алекса, его мысли о войне и мироустройстве; вспомнил его предсмертную песню о грёбаной войне, что он исполнял перед этим роковым выстрелом; потом пошли опять картинки. И среди них – она… Боже, как же этот рисунок напоминал ему Мелу, хотя и запечатлена была эта женщина со спины! Та же короткая стрижка, шея, спина и даже винтовка – так казалось ему. Сердце забилось сильнее. Как такое возможно? Воспоминания о его пленнице сплошным потоком накрыли разум Мира.

– Эй, друг, брат, я вернулся! Ты что в такой печали? – спросил Мечтающий, зайдя в палату. Погружённый в свои мысли, Мир не слышал вопроса. Наконец, отбросив прочь ненужные воспоминания, он обратил внимание на вошедшего:

– О, соседа вернули! Надеюсь, задница полна уколов?

– Ты что такой злой? Уколы не ставили: я же на процедуры ходил! А ты, небось, опять о своём нереально возбудительном вспоминал?

– Конечно, как без этого? Вот так людям доверяешь, а они потом все секреты выдадут, кричать будут по коридору всему свету! Болтун – находка для шпиона! – укорил Мир соседа.

– Извини, брат, больше не буду кричать громко о нереально возбудительном! Только тихо! – улыбаясь, ответил Мечтающий.

– Балабол, что поделаешь! Давай, на чём ты там остановился, не успев начать? Продолжай рассказ! – поторопил Мир, нисколько не обижаясь на его шутки.

– Так на чём я там остановился? Поди, на нереально возбудительном? – очень тихо начал своё повествование Мечтающий с вопроса самому себе.

Мир пожал плечами, не поддаваясь на шутливую провокацию, и посмотрел в окно палаты. Госпиталь находился на берегу моря, из окон был прекрасный вид на морскую бухту и изредка заходящие в неё корабли. Как раз