как в 11 утра до сотни немецких танков врываются во Флавион[254]. Однако отступление 28-го ТБ сопряжено с новой сложностью – дефицитом бензина, который так и не доставили, практически до вечера две роты батальона дерутся, имея обездвиженные танки, немцы обходят их, устремляясь на запад. Вечером 15 мая, видя, что подкреплений нет, французские танкисты поджигают свои машины и уходят в леса. 26-й ТБ был уничтожен полностью немецкими тяжелыми танками (фактически средние танки Т-4 из 25-го ТП 7-й ТД Э. Роммеля).

В 11.30 генерал Бруно лично выезжает на передовую, лично увидеть, что происходит, так как связь к тому времени уже не работала. Он видит борющийся 28-й ТБ, после чего уезжает обратно, признав, что положение очень серьезное. К 11.30 37-й ТБ (резерв Бруно) только закончил заправку. 37-й ТБ частично выходит на помощь 28-му ТБ, но два отправленных на выручку из семи танков быстро выходят из строя из-за механических неполадок, у трех такие неполадки обнаруживаются во время боя, поэтому их экипажам приходится срочно эвакуироваться.

Командир 37-го ТБ отправил такое малое количество танков из-за того, что на его часть была возложена миссия обороны дороги Флавион-Эрметон. В 3.40 утра 16 мая он радировал в штаб дивизии, что немецкие танки остановлены у Флавиона[255], но при этом треть личного состава батальона была потеряна. Отказ от контратаки на Флавион силами всего батальона мотивировалась также противодействием немецкой пехоты (надо понимать, стрелки и персонал ПТО). 26-й ТБ потерял к вечеру 15 танков из 17 единиц. Однако в резерве еще оставался 25-й ТБ, который не успел просто вовремя подойти к месту сражения, вторая рота которого так и не была обнаружена командиром батальона (рота из семи танков заблудилась).

Несмотря на упорное сопротивление 26-го и 28-го ТБ, Брюно принимает решение 15 мая 1940 г. в 16.00 начать общий отход 1-й полубригады на Филлипвиль. Но вечером из-за сложностей со связью 1-я полубригада не получила приказ Брюно. К тому времени боеспособными оставались 25-й и 37-й ТБ, первый спокойно дозаправлялся у деревни Метте. Давление противника к вечеру 15 мая заметно ослабло, немцы перегруппировывались. Однако остаткам 1-й полубригады все-таки в ночь на 16 мая 1940 г. удалось провести организованный отход к Бомонту.

Впоследствии специалисты считали, что одной из главных причин поражения 1-й МРД оказался слишком поздний подход 37-го ТБ, что стало следствием медлительности генерала Брюно, который оценил ситуацию как очень опасную только в 11.30 15 мая 1940 г. Кроме того, дефицит средств радиосвязи сыграл свою негативную роль, как и опоздание артиллерии, которая оказалась к 16 мая почти за 10 километров от места сражения под Флавиньи. Разумеется, нельзя упрекать французских солдат и офицеров в катастрофе у Флавиньи, так как налицо тактические ошибки командований армии и дивизии.

Впоследствии историки ссылались на то, что 9-я армия Карнапа была укомплектована в основном резервистами старших возрастов, которые просто не выдержали атак люфтваффе и танковых соединений вермахта. Однако был упущен немаловажный факт, в составе 9-й армии находилась 5-я механизированная дивизия, которая должна была закрыть прорыв немецких танковых частей, то же самое потом будет делать 4-я легкая дивизия (фактически тоже танковая), но уже в составе 6-й армии. 5-я французская механизированная дивизия имела в своем составе почти исключительно кадровых военных, но дело было не в солдатах – 5-я дивизия, по приказу армейского командования, стала отступать, как стало известно о прорыве немцев под Седаном, на юг, при этом посланная на ее поддержку 3-я бригада спагов (мароканская кавалерия) не была предупреждена об отходе 5-й мехдивизии. В результате возникшего информационного вакуума 3-я бригада марроканцев продолжала двигаться навстречу немецким танкам, когда 5-я механизированная дивизия уходила на юг, создав тем самым брешь, в которую устремились моторизированные части вермахта. Таким образом, суть случившего во многом заключалась в координации действий крупных воинских соединений французской армии, а не в качестве солдат и офицеров. При этом 3-я бригада спагов сумела успешно контратаковать в долине реки Маас немецкие части, задержав продвижение противника на несколько часов.

Реализация плана «Гельб» была осуществлена примерно по тому же сценарию, что и война с Польшей в сентябре 1939 г.: быстрый прорыв в глубокий тыл танковых соединений, поддержанных авиацией. Тем не менее в ситуации с Францией у ОКВ и ОКХ были сомнения. Изначальный вариант плана «Гельб» рассматривал Бельгию и Северо-Западную Францию как главный театр боевых действий. В исторической науке сложилось мнение, что именно этот, изначальный, вариант плана «Гельб», представленный Гитлеру 30 января 1940 г., являлся неудачным. Пересмотренный в конце февраля 1940 г. план вторжения во Францию оказался более эффективным. На самом деле ОКХ фактически действовало по двум схемам (от января 1940 г. и от февраля 1940 г.) одновременно, перераспределяя ресурсы между двумя направлениями генерального наступления (первый – через реки Маас и Диль, второй – через Люксембург и восточную часть горного массива Арденны).

В западной и российской историографии запомнился прорыв трех танковых корпусов вермахта через Люксембург и Арденны 10–14 мая 1940 г. Наступление вермахта в Бельгии четко ассоциируется с отвлекающим маневром для заманивания в ловушку Первой французской армии и БЭС. На самом деле все было сложнее. И здесь нам надо обратиться к материалам французской стороны, чтобы понять общую картину произошедшего в мае 1940 г.

16 мая 1940 г. в Париже шло военное совещание с участием Черчилля и Даладье. Положение на фронте прояснилось. Оно было тяжелым, но еще не безнадежным. В Первую мировую войну немцы прорвали фонт в августе 1914 г., но к середине сентября ситуацию удалось исправить. У французской армии были стратегические резервы. Черчилль это помнил. Он задал Гамелену вопрос: «Где ваши стратегические резервы?» Последовал ответ: «У меня их нет». Черчилль был ошеломлен[256]. Такого не ожидал никто, включая и германский Генштаб. Гальдер и другие планировщики считали, что вермахт должен достичь рубежей конца 1914 г., примерно там, где его застало поражение на Марне. Далее в дело должны были вступить дипломаты.

Впрочем, поражение Англии предрекали сами же британские военные, они отводили метрополии 2–3 месяца, после чего страна святого Георгия должна была погрузиться в хаос, холод и голод до вступления на ее землю первого же немецкого солдата или даже без того. Опыт войны в Испании показал, что под давлением люфтваффе инфраструктура любой страны может рухнуть в считаные месяцы, если нет, конечно, противодействия ПВО, но у англичан на начало войны было менее 500 самолетов первой линии. Однако крушения Британской империи в первые же полгода войны не произошло, не случилось его и после поражения Франции, когда нацисты получили военно-морские