– Еще не поздно отказаться, – Денис бросил угрюмый взгляд на Машу, убирающую локон волос под черную папаху.

– Я решила уже. Точка.

– Смотри, тебе виднее.

– Тогда перестань мельтешить перед глазами.

– Уж и попереживать за тебя нельзя.

– Анзор вон не переживает.

– У него еще в детстве переживалка вместе с пуповиной отмерла.

– Боишься его?

– Глупости. С чего ты взяла? Противный он, наглый.

– Это напускное. Анзор может быть и добрым… Видишь, пришел за меня поболеть.

– Он добрый. Но добра никому не сделал.

На сцене живо менялись номер за номером. Студенты чаще читали стихи наизусть да разыгрывали сюжеты из знаменитых спектаклей. Гораздо реже звучала танцевальная музыка и кружились пары. Но именно они вызывали у Маши интерес. Она сопровождала пристальным взглядом вначале один танец, следя за тем, как девчата в кремовых платьях с узкими рукавами водили хоровод, затем любовалась подружкой Аллой Ивашковой, которая одна выплясывала разухабистую цыганочку, выше колен вздымая бледно-розовую юбку. Поправляя то и дело сползающий с плеч платок, она каждое движение соотносила с ритмом музыки и неотрывно смотрела в зал. Ей активно хлопали. И по ее разрумяневшемуся овальному лицу с большими глубокими глазами и красными пышными губами было понятно, с каким большим рвением и старанием она откликается на аплодисменты.

Маша была уверена, что из всех танцев ее отец обязательно отметил бы один – «Яблочко» в исполнении Дениса и его друга Анатолия. Они хоть и выступали одними из первых, но их номер наверняка крепко запал бы ему в душу… Но отец почему-то не пришел в училище…. От этого Маша еще больше начала волноваться. В зале сидела одна мать вплотную с Лизой и ее новым парнем. Маша видела из-за кулис, как танец Дениса порадовал родных, как эта маленькая радость быстро переросла у матери в шумный восторг и крик «Браво!». По всей видимости, ее душа выказывала восторг, который свойственен отцу, но в отличие от него она явно стеснялась и робела. Обычно отец, когда семья ходила вместе в театр, точно так громогласно кричал «Браво!» понравившимся артистам, но при этом никогда не смущался.

Когда на сцене зазвучала знакомая мелодия, полная праздника жизни и трепетных чувств, когда барабанная дробь охватила душу, Маша вылетела навстречу пустоте. И вмиг эта призрачная пустота наполнилась смыслом, грациозными и лихими перемещениями, взмахами горделиво раскинутых рук. Зычный голос ведущего назвал ее танец просто: «Импровизация. Белый орел». И еще громче добавил: «Исполняет Маша Мазаева».

Костюм плотно облегал ее стройную высокую фигуру. Папаха едва удерживала копну волос, крепко-накрепко зажатых десятком заколок. Сапоги не жали, были легкими, разношенными, в самую пору. Длинные рукава белой черкески скрывали ладони напряженных рук.

Быстрые шаги танцора подчинялись строгому ритму музыки.

Маша помнила рассказ деда Хасана, верующего в то, что лезгинка появилась, как подражание брачному танцу орла и орлицы. И потому она стремилась вжиться в этот образ, показать в движениях поведение свободолюбивого, гордого орла, который то сопровождает непокорную орлицу, то ловко преграждает ей путь и подчиняет ее своему танцу. Маша водила мнимую орлицу по кругу, а зал одобрительно хлопал.

Удивительный азарт внезапно охватил все ее тело. Важнее всего для нее было то, чтобы ноги выдержали темп и внезапно появившуюся в пальцах боль. Встав на носки, идя по кругу, как и положено орлу, нужно еще парить в облаках и не отпускать от себя орлицу ни на сантиметр. Маша чувствовала, что плывет в родном для нее небе, что отныне ей навсегда покорится тот, кого она пытается очаровать. Это ощущение придавало ей дополнительные силы, и она легко выполняла все те движения, которые показывали ей и дед Хасан, и его внук Анзор.

Глаза Маши спокойно глядели вперед и, казалось, никого не видели. Она забыла о себе, да иначе и быть не могло: закон жанра требовал перевоплощения. Теперь и костюм ее, и внешний вид резко изменились. Руки взмахивали над головой, как вздернутые горным ветром сильные крылья орла… С первого взгляда было видно, что ею овладела жажда движений. В такие секунды, когда человек растворялся в танце и музыке, он приобретал особое очарование… Маше удалось реализовать задуманное, её символический красавец-орёл сумел покорить зрителя, и она получила от членов жюри наивысшие оценки.

Она долго не могла отдышаться за сценой. Стащив сапоги, охнула от увиденной на пальцах крови и застонала от боли. Победа над собой далась ей нелегко. Раньше, на тренировках, танцуя перед зеркалом, пальцы ног справлялись с нагрузкой. Сегодня они не смогли выдержать азарт танца.

Она увидела подбегающего к ней Дениса и быстренько напялила туфли на разбитые в кровь ноги.

– Здорово! – воскликнул он. – Ты восхитительна! Я не ожидал.

– Спасибо! – отозвалась Маша, тяжело дыша, и так же тяжело вставая со стула на ноги.

– Не ожидал, ей Богу!

– Тебе понравилось?

– Еще как. Круто. Ты вроде хромаешь? Что с ногой?..

– Пальцы сбила немного, – призналась Маша.

– Оценки тебе дали – одни пятерки.

На шею Маши тут же повисли восхищенные подружки. Залепетали, захвалили… Подошла и Мария Андреевна.

– И почему мы, русские, можем лезгинку танцевать, а осетины, дагестанцы и чеченцы не могут русскую плясовую одолеть?! – сказала она риторически, многозначительно, и тотчас заключила в свои объятия хрупкую фигуру Маши. – Ты далеко пойдешь девочка… Ой, далеко.

– Спасибо вам, дорогая Мария Андреевна, – радостно выдохнула Маша.

– Молодчина. Талант бы теперь не закопать, и в интернете не просидеть.

– Спасибо.

– Жаль, моя подруга-осетинка не видела тебя сейчас.

После смотра-конкурса жюри подвело итоги. Результат порадовал Машу – она едет в Болгарию. И главное, ее лезгинка состоялась. Сложный танец освоен. Путь к совершенству открыт. Лишь недовольный Анзор ворчал за спиной, осторожно ругая движения ее рук. Надо, мол, их шире держать и чаще условной партнерше показывать, куда и в какую сторону ей двигаться. В заключение танцор должен подвести ее к своим друзьям, подавая знак, что ее сердце завоевано им навсегда.

Маша терпеливо сносила замечания Анзора. Но когда тот внес еще одну поправку в танец, будто все порывы юноши-партнера должны сопровождаться словами «Асса», «Оппа», ее характер взорвался.

– Сам ты «Оппа», – произнесла она так громко, что окружающие посмотрели на них. – Твой дедушка говорил: эти слова-паразиты придумали недавно, вы, молодые… В древние времена их не существовало. В воздух летели возгласы «Орс тох» или «Орс-вай». Но дед Хасан считает, они выкрикивались лишь в особом танце – танце воинов. У меня был этюд про белого орла, который не привык чувствовать себя слабым, некрасивым, ненужным.

– Как ты?! – сказал издевательским голосом в ответ Анзор.