— Даже и не пытайся отрицать. Просто скажи, узнаю я об этом что-нибудь или нет, — сказала мама.

Я так сжала остатки печенья в кулаке, что оно раскрошилось.

— Да тут особо не о чем говорить, мам. Вряд ли он долго возле меня задержится.

— Почему? Он что, преступник? В бегах?

— В бегах? Нет, мам, он не преступник. Просто он…гм…сильно старше меня.

И это очень скромно сказано.

— Ну, мужчина в возрасте — это не так уж и плохо. У них больше мудрости. И денег, как правило, тоже. — Мама вытерла лоб полотенцем. — Как сегодня жарко! Нужно было заказать еду из китайского ресторана.

Она села рядом и задела меня голой рукой. Когда ее плоть коснулась моей, в мозгу вспыхнула картинка, такая яркая, что мне пришлось зажмуриться. Внезапно я увидела маму и отца в кабинете врача. Отец нервно метался по кабинету, а мама сидела как каменная, придерживая рукой левую грудь, словно больного ребенка. Я открыла глаза, и видение исчезло.

— Мама, ты что, больна?

Она повернулась на табуретке и сердито хлопнула рукой по ладони.

— Я же говорила отцу, что не хочу ничего рассказывать детям до тех пор, пока сама не буду знать что-то определенное! Проклятые ирландцы, совершенно не умеют держать рот на замке!

— Папа тут ни при чем. Я просто почувствовала. — Я сжала голову руками. Меня захлестнула буря эмоций — страх из-за болезни матери и шок от того, что я только что заглянула в ее сознание так же легко, как в окошко. — Нет, нет, этого не может быть, — пробормотала я.

Мама взяла меня за руки и отвела их от лица. Кожа у нее была сухая и тонкая, как бумага.

— Не о чем волноваться, милая. Пару недель назад я обнаружила уплотнение в груди, и мне сделали биопсию. Мы еще ждем результатов. Доктор говорит, что оно скорее всего доброкачественное, у нас в семье ни у кого не было рака, но он все же хочет удостовериться. Я не собиралась тебя волновать раньше времени.

Я всматривалась в ее лицо.

— Нельзя такое скрывать. Я должна звать, ты же понимаешь.

— Ну, ты была так занята на работе последние несколько недель.

Она рассеянно потрепала меня по руке. Мне еще ни когда не приходилось утешать маму, обычно все происходило наоборот, и я понимала, что сейчас настал как раз такой момент. Я подыскивала нужные слова, как вдруг мне помешали — на стул рядом шлепнулся громадный рюкзак.

С четырнадцати лет мой брат Фрэнки со своим пронзительным голосом и порывистой походкой напоминал мне большую шумную лошадь. И от него всегда сильно пахло потом. Он был членом стольких спортивных команд, что и не сосчитать. Когда бы он ни пришел домой, первым делом кидался к холодильнику, вытаскивал огромный пакет молока и выпивал все до капли. Сегодня я заметила, что Фрэнки повзрослел — он взял стакан и налил молоко в него, а уж потом сел за стол.

— Привет, Фрэнки, и сними свою шляпу. — Я щелкнула по его бейсболке. Энджи — солидная взрослая женщина, ага.

Фрэнки повернул бейсболку так, чтобы козырек оказался на затылке.

— Так лучше, мисс Хорошие Манеры?

— Да. Тем более что мне не хочется сегодня любоваться на твои волосы. — У Фрэнки были точно такие же жесткие рыжие волосы, как и у меня, а вот наша везучая сестричка Tea унаследовала мамины, белокурые и волнистые. — Как учеба, братишка?

— Будет отлично, когда я наконец сумею записаться на нужные мне предметы. На викторианский романстояла очередь в двадцать человек. Мне придется учиться пять лет, и все только потому, что невозможно записаться на нужные предметы.

— В любом случае я не представляю тебя на семинаре под названием «Викторианский роман», Фрэнки. По-моему, ты скорее тип Джека Керуака. На крайний случай Генри Миллера.

— Не равняй меня по своим буржуазным меркам. Генри Джеймс писал тошнотворное дерьмо.

Мама кинула на него неодобрительный взгляд.

— Извини, ма. Я имел в виду — он писал тошнотворную литературу. — Фрэнки забросил рюкзак на плечо. — Мне нужно заниматься. Когда будем обедать?

— Как обычно, Фрэнки-младший. Хотя если ты надумаешь спуститься вниз чуть раньше и поможешь накрыть на стол, я не стану возражать.

Фрэнки что-то неразборчиво буркнул в ответ и затопал прочь из кухни.

— А ему ты сказала? — спросила я.

— Еще нечего говорить. И ты тоже об этом забудь Энджи. Это приказ. Помоги лучше готовить обед.

Мой нож на автопилоте резал сельдерей и хикаму, а я обдумывала видения, озарявшие меня, когда мы с Эриком касались друг друга. Они казались такими яркими, как мои собственные воспоминания, но я отмахивалась от них, как от плодов горячечного воображения. Теперь, однако, у меня появилось о них совсем другое мнение. Неужели я проникала в сознание Эрика, прикасаясь к нему? А он в мое? И теперь знает, что я к нему чувствую?

* * *

Покинув вечером родительский дом, я бесцельно ездили по улицам, а мысли в моей голове ходили по кругу, как золотые рыбки в аквариуме. В конце концов я вытащила мобильник и набрала справочную, а там мне дали номер телефона Николая Блалока. Все оказалось очень просто.

— Алло? — мягкий, культурный голос звучал настороженно.

— Это мистер Блалок?

— Кто вы?

Если бы мне пришлось определять происхождение его акцента, я бы сказала, что он восточноевропейский, возможно, русский, но я не эксперт.

— Меня зовут Энджи Маккафри. Ваше имя мне назвал Лес Бэнкс. Он сказал, что вы специалист по… гм… людям, ведущим вампирский образ жизни.

— Чего вы хотите? — Этот парень явно не собирался облегчать мне задачу. И если он не хочет, чтобы ему звонили, зачем заводить веб-сайт, называющийся «Охотник на вампиров»?

— Мне нужна помощь, мистер Блалок. В последнюю неделю со мной кое-что произошло. Полагаю, я встретила вампира.

— Ха-ха, очень смешно. Идите и расскажите своим подругам по женскому клубу, что звонили охотнику на вампиров. Я уверен, это произведет на них огромное впечатление.

И бросил трубку.

Я перебрала несколько вариантов, как заставить Николая поверить в то, что мне вовсе не до шуток, и снова набрала его номер.

— Послушайте, этот человек… у него очень странный запах, — выпалила я.

— Пожалуйста, называйте меня Николай. — Внезапно он заговорил очень вежливо. Первый слог своего имени он сильно растягивал. — Я заинтригован мисс Маккафри. Когда вы сможете ко мне заехать и поговорить? Я живу в квартале Миссии.

— Вообще-то я именно здесь сейчас и нахожусь.

Николай жил всего в четырех кварталах от того места, где я перед обедом высадила Леса. Недавно «Кроникл» назвала эту часть Миссии «самой трендовой» частью города, но мне показалось, что всего лишь малая часть здешних жителей может позволить себе роскошь жить соответственно. Тапас-бары и кофейни с книжными полками соседствовали с бильярдными, мексиканскими бакалейными лавками и крохотными турагентствами, рекламирующими дешевые перелеты в любой город Южной Америки.