– Хорошо. Спасибо.

Иван сидел в своем кресле, откинувшись на спинку, и смотрел, как Саша выходит из его кабинета и осторожно прикрывает дверь. Ему было безумно жаль эту девчонку. Радовало то, что Головин не хотел убить её, пусть и только потому, что думал, что она станет инкубатором для его ребенка. Но новость о том, что Саша не беременна, порадовала его даже больше, чем поимка преступника.

Мысли Ивана прервал входящий вызов на смартфоне. Он достал из кармана джинсов телефон, посмотрел, кто ему звонит, и тут же ответил.

– Добрый день, Борис Аркадиевич.

– Здравствуйте Иван. Я звоню спросить, можно ли мне будет посмотреть на картину, найденную в квартире Олега?

– Это уже не имеет смысла. Мы нашли убийцу, – ровным тоном проговорил следователь.

– Нашли? – возбужденным и удивленным голосом отозвался Борис Аркадьевич.

– Да.

– И кто же это?

– Помните, я говорил про девушку, у которой нашли карту путаны?

– Да.

– Так вот, она познакомилась с парнем, он же лучший бывший друг Олега, за которого тот и мстил.

– Хотите сказать, что он же и убил художника? – с нотками удивления отозвался старик.

– Да. Тот хотел сдать его полиции, вот он и лишил того жизни.

– Но вас что-то смущает, я прав?

Иван с несколько секунд помолчал, а потом заговорил.

– Да. Правы. Меня смущает то, что все как-то складно получается. Хотя, все слова Головина, нашего убийцы, говорят о том, что именно он все это сделал. Также в его квартире нашли потайную комнату, где он собирал всю информацию на тех, кого должен был убить, в его списке был и я.

В трубке повисла тишина. Борис Аркадьевич переваривал услышанное, а Жаров ему не мешал. Что-то Ивана все еще скребло, и казалось, что это не все. А может, это просто его мозг не полностью обработал ту информацию, что все закончено, и жизнь станет спокойнее. Хотя второе навряд ли когда-то будет, если только на пенсии.

– Вы правы, как-то складно получается. А откуда у него карты?

– Он сказал, что Олег сделал точную копию той колоды, – ответил ему Жаров.

– Предположим, а что за парень изображен на картине закопанный в лесу?

Вот тут-то Жаров сам уже задумался: и правда, кто он? Как-то во всей этой суматохе и допросов он совсем забыл о картине.

– Я не знаю, – чуть слышно проговорил Иван. – Я даже и забыл о её существовании.

– Я, конечно, не настаиваю и не буду указывать вам, как выполнять работу, но я бы на вашем месте поинтересовался этим фактом. И заодно узнал, он ли рисовал эту картину и когда? Ведь, я так понимаю, смерть художника была описана в точности, как и смерти других убитых людей, а это означает только то, что он видел, как они все умирали, если даже убивал кто-то другой.

– Борис Аркадьевич, я вам перезвоню.

Жаров тут же скинул вызов и посмотрел на уголовное дело, которое было еще не полностью оформлено. Вот что его смущало. Картина. Только сейчас он понял, что не узнал про нее, хотя до этого думал. Иван встал из-за стола и быстрым шагом направился на выход из кабинета. Он дошел до дежурного, который заполнял какие-то бумажки.

– Борь, а Головина ведь еще в СИЗО не перевели?

– Нет, сказали, после обеда приедут, вот ждем.

– Мне нужно еще кое-что узнать у него, пока он здесь.

– Хорошо, – проговорил мужчина и, вставая со своего места, взял ключи от камеры.

Иван шагал следом за дежурным, пока они не подошли к камере, где на широкой деревянной лавке, повернувшись к ним спиной, спал Головин. Он в камере был один.

– Эй, приятель, пора просыпаться, – сказал Борис и открыл ключом железную дверь. На голос мужчины и щелканье замка Антон никак не отозвался.

– Вставай, я сказал.

Борис подошел ближе к лавке, на которой лежал Головин, и пихнул его ладонью в плечо, но тот все равно продолжал спать.

– Ты что, оглох, что ли? – дежурный снова потряс его, но Антон никак не отреагировал. Жаров вошел в камеру и подошел ближе. Потянул того за плечо, и Антон словно кукла перевернулся на спину.

– Твою мать. Вызывай врача! – закричал Иван и стал искать пульс.

Дежурный убежал из камеры, выполняя приказ следователя. Только вот Жаров не нащупал пульс, да и без этого было понятно, что тот уже мертв. Кожные покровы были бледные, рот немного приоткрыт, а зрачки никак не реагировали на свет. Но не это больше всего пугало, а то, что в нагрудный карман рубашки Головина была всунута игровая карта. Хотя Жаров мог бы поклясться, что того обыскивали и при нем не было ничего. Достав карту, Иван перевернул её и вслух прочитал:

– Мафия.

Означало ли это, что игра окончена? Он точно не знал. А что, если это только начало, и в игре может быть несколько мафий, и они только что избавились от своего, и игра все еще продолжается?

– Чертова игра, будь она неладна, – одними губами проговорил Иван и протер ладонью лицо.

Мнут через пятнадцать приехала скорая, которая не понадобилась, и Головина отвезли в морг для установления причины смерти. А Жарова снова вызвали к начальству, только вот на этот раз для того, чтобы отчитать как следует и все же отстранить от дела. Вернувшись в свой кабинет, Иван заполнил документы и передал дело Юрию, который был не рад перспективе браться за расследование, которое даже опытный следователь не смог раскрыть.

Разгневанный Жаров после рабочего дня не поехал домой, а завалился в ближайший бар, чтобы напиться. Он делал это крайне редко, практически никогда не пил, считая это занятие бесполезным для решения проблем, но сейчас ему отчаянно хотелось как следует напиться. И наплевать, что завтра будет раскалываться голова и, возможно, он даже не сможет встать с кровати. Сейчас это было просто жизненно необходимо.

Опрокидывая очередную рюмку водки и закусывая её долькой лимона, он почувствовал вибрацию в кармане пиджака. Достав телефон, Жаров посмотрел на экран смартфона. Звонил Аркадий.

– Да, – пьяным голосом проговорил Иван.

– Сделал я вскрытие вашего мафиози и могу с точностью сказать, что он был отравлен. И отравлен тем же препаратом, что и Логачев.

– В смысле?

– В прямом.

– Хочешь сказать, его кто-то в отделении грохнул, что ли?

– Ну, я это не утверждаю, но откуда-то он достал снотворное. А вот откуда, это уже у вас нужно узнать.

Жаров тут же стал вспоминать, кто мог передать препарат Головину, и кроме адвоката на ум ничего не пришло. Эту девушку его отец нанял для защиты, как она сказала. Головин сперва не хотел принимать защитника, но та убедила его остаться наедине и поговорить. Разговор их длился буквально минуты две, не больше, а затем та ушла, сказав, что Антон отказался от защиты и подачки своего отца. Так могла ли адвокат пронести ему запрещенный препарат? Все возможно.