— Так мне вызвать его еще раз, чтобы они унялись, или как?

— Только не это!

— Но почему?

— Мы же врачи, Кейти. Учились семь лет, чтобы лечить. В мире, конечно, полно людей, которые могут это делать лучше нас, но, если об этом узнают пациенты, можешь поставить крест на карьере.

Она права. ГудНьюс здесь совсем не нужен, даже если он сможет исцелить всех моих «безнадег». Особенно — если сможет. Ведь это моя работа, а он и так уже достаточно натворил.

У Тома не было «трансформера» — никто никогда не покупал ему этой игрушки. Мне это было хорошо известно, так же как и Дэвиду. Тем не менее мы смотрели на то, как он играет с ним весь завтрак, и как-то совершенно упустили из виду это немаловажное обстоятельство. Какие-то смутные подозрения шевелились у меня в голове, но их все время оттесняла на задний план текущая беседа — оттого я никак не могла сформулировать, что именно меня беспокоит. Хотелось бы думать, что именно подсознательный материнский инстинкт заставил меня взяться за телефон, чтобы успокоиться на это счет. По я не успела снять трубку, как позвонил Дэвид. Нас приглашали в школу — на беседу с классным руководителем, насчет недавнего случая воровства.

— И что он украл? — спросила я Дэвида.

— Ну, для начала «трансформер», — ответил он.

И только тогда мой, можно сказать, материнский детективный инстинкт включился и заработал в полную мощь.

Когда мы в пятом часу явились в школу, на учительском столе уже была организована выставка вещей, украденных нашим ребенком. Со стороны это выглядело так, будто учительница собиралась сыграть с родителями своего ученика в «Угадай и запомни». На выставке присутствовали «трансформер», парочка видеокартриджей, тамагочи, куча вкладышей с изображениями покемонов, майка с эмблемой «Манчестер Юнайтед», несколько початых пакетиков с леденцами и, что совсем непостижимо, кошелек одноклассника.

— Для чего тебе все это понадобилось? — спросила я у Тома, но у него не нашлось ответа (что, впрочем, было понятно).

Том лишь пожал плечами. Он осознавал вину и теперь сидел, сгорбившись на стуле, — однако в глубине души он был обижен на нас, как всякий уличенный малолетний преступник. Из наблюдений за собственным ребенком я давно вынесла эту характерную черту в его поведении: когда он попадал впросак и его заставали за чем-нибудь гадким, он пристально смотрел на меня, и, как я поняла, таким образом искал снисхождения. Ему было необходимо знать, что, несмотря на возмущение его проступком, ты все еще любишь его. Сегодня, однако, он не искал сочувствия. Он упорно не хотел встречаться с кем-либо взглядом и явно не собирался идти на контакт ни с кем из присутствующих.

— Знаете, он тащит все, что только гвоздями не прибито, — поведала нам преподавательница. — Сейчас он не пользуется особой популярностью в классе, сами можете представить.

Симпатичная, интеллигентная, обходительная женщина Дженни Филд всегда говорила о наших детях только хорошее, отчасти, как я подозреваю, оттого, что они не требовали от нее внимания. Они приходили в школу и сами возвращались домой. Теперь Том представлял собой дополнительную проблему, на что потребовались дополнительное время и силы. Он стал, если можно так выразиться, обузой, выделившись из стройных рядов беспроблемных учеников. Одна мысль об этом выводила меня из себя. Я была поставлена в идиотское положение.

— Может, у него что-нибудь дома случилось?

С чего тут начнешь? С «обращения» его отца? С достопамятного обсуждения, с кем из родителей он останется в случае развода? С появления ГудНьюса в нашем семействе? Я красноречиво посмотрела на Дэвида. Должен же он понять, как мне непросто объяснить события последних месяцев и при этом не вызвать замешательство учителя. Дэвид заерзал на стуле.

— У нас в самом деле есть некоторые трудности. — Я с ужасом поняла, что после тесного знакомства с ГудНьюсом Дэвид лишился такого простого и распространенного в обществе чувства, как стыдливость. Стыд стал для него буржуазным пунктиком, с которым невозможен никакой компромисс.

— Том, ты не мог бы подождать за дверью? — торопливо ввернула я.

Том не тронулся с места. Тогда я схватила его за руку и выволокла в коридор. Дэвид попытался было протестовать, но я только мотнула головой, как упрямая лошадь, и он замолк.

— Кейти не хочет рассказывать про свой роман на стороне, — сказал Дэвид, когда я зашла обратно в кабинет.

— Как раз именно об этом я и хочу тебе напомнить.

Пусть знают. Я сказала это, чтобы снять всякую двусмысленность.

— Ах вот оно что. — Дэвид был озадачен. — Ну, в таком случае это мой недочет. Я был невнимательным и несговорчивым супругом с трудным характером. Я недостаточно любил ее, не оценивал по достоинству.

— Ну… такое часто случается, — сказала Дженни, которая сейчас явно предпочла бы встречу с родителями-наркоторговцами, у которых торчат ножи за голенищами, с какими-нибудь безграмотными извращенцами или чем-то в этом роде. С ними ей было бы проще.

— Но я… гм… смог освободиться от этих изъянов, когда встретил духовного хилера Мне кажется, теперь я другой. Я изменился, не правда ли, Кейти?

— О, еще как изменился, — устало заметила я.

— И этот духовный хилер сейчас живет у нас в семье… и мы… пересматриваем всю нашу жизнь… Может быть, это могло повлиять на Тома или даже расстроить его. Вывести из состояния душевного равновесия! — Он наконец нашел нужное слово и быстро выпалил его, чтобы не забыть.

— Вполне возможно, — откликнулась Дженни. Она умеет вести себя «как белое вино», что никак не получается у меня.

В дверь постучали, зашел Том.

— Вы закончили? — спросил он.

— Что значит — закончили?

— Рассказывать про то, что мне нельзя слушать, — про маминого любовника и прочее?

Мы принялись рассматривать свои туфли. Картина маслом.

— Сядь, Том, — сказала Дженни.

Он забился в угол класса, и нам пришлось развернуть стулья, чтобы, в воспитательных целях, оказаться с ним лицом к лицу.

— Мы тут говорили о том, что могло тебя толкнуть на воровство. Или у тебя не все в порядке дома, или какие-то проблемы в школе, или же…

— У меня все отнимают, — вырвалась у Тома сердитая реплика.

— Как так? — удивилась Дженни.

— А так. Он все только забирает. — Последовал кивок в сторону отца.

— Том! — воскликнул Дэвид, задетый за живое. — Как ты можешь такое говорить? Тебе столько всего накупили. Мы просто решили избавиться от лишнего.

— Погодите-погодите, — вмешалась я, сообразив, что меня опять во что-то не поставили в известность. — Том, ты хочешь сказать, что у тебя забрали еще что-то, кроме компьютера?

— Да. Кучу всего.