Коммунисты, взявшие в 1949 году под контроль образовательную систему, так же, впрочем, как и все остальное, не подпали под обаяние мифа о просвещенной системе императорских экзаменов. По мнению Мао Цзэдуна, она попросту помогала государству осуществлять жестокую феодальную эксплуатацию. Правда, из маоистских новшеств в области образования родилось нечто значительно более скверное. Начатая Мао в 1966 году культурная революция — охватившее нацию идеологическое безумие, задуманное как реванш над, по мнению Мао, неверной ему партией, оказалась одним из самых популярных среди обывателей движений в истории. Уничтожались книги подозреваемых в политической неблагонадежности авторов, а заодно с ними — и считавшиеся реакционными произведения классической литературы. Студентов натравливали на «классовых врагов» — их собственных преподавателей. Многих ученых пытками доводили до самоубийства. В течение трех лет в высшие учебные заведения не поступило ни одного нового студента; вместо того чтобы учиться, вышедшие из-под контроля хунвейбины нападали на всякого, кто казался им недостаточно преданным революции. Когда даже Мао увидел наконец, что волна насилия стала неуправляемой, десятки тысяч городских подростков‑хунвейбинов были отправлены для «перевоспитания» на сельскохозяйственные работы. Более чем на десятилетие миллионы рядовых китайцев выпали из образовательной системы, превратившись в потерянное поколение. Право, не знаю, плакать мне или смеяться над заявлением Майкла Гоува, что он желал бы увидеть культурную революцию в британском образовании, «вроде той, что произошла в Китае».

Исторически китайское образование очень часто оказывалось не на высоте. Если слегка поскрести глянцевую поверхность, то же самое можно сказать и о современном состоянии дел. Вряд ли правильно его сравнивать с рвущимся на простор «Роллс-ройсом», как мы себе это воображаем, гораздо больше подойдет сравнение с машиной, в которой вот-вот что-нибудь выйдет из строя. Рост высших учебных заведений в Китае происходит такими же высокими темпами, что и рост экономики. В 1998 году китайские университеты выпустили около 830 000 молодых специалистов. В 2012 году количество выпускников составило уже более чем 6 000 000 человек. Эти поразительные цифры завораживают исследователей. Китайское правительство тоже, конечно, ими гордится. Министерство образования объявило, что «высшее образование в Китае из элитарного стало широкодоступным, совершив рывок, на который у других государств уходит сорок, пятьдесят или даже более лет».

Проблема тем не менее в том, что сектор высшей школы не справляется с таким космическим ростом. В Китае не хватает хороших преподавателей. Одним из губительных последствий культурной революции стало то, что только около трети от теперешнего профессорского состава имеет докторскую степень. К тому же, имея гораздо более низкую зарплату, чем их коллеги на Западе, самые способные стремятся получить преподавательскую работу за границей. Почти никто из китайцев, получивших степень в американских университетах в 2002 году, не вернулся на родину в следующие пять лет.

Не хватает и высококлассных учебных заведений. В Скандинавии на каждый миллион жителей приходится один университет мирового класса. В Китае же, с его 1,3‑миллиардным населением, всего семь высших учебных заведнений попали в число двухсот лучших университетов в опубликованном в «Таймс хайер эдьюкейшн» рейтинге лучших университетов мира за 2011–2012 годы. Самое высокое место под номером 49 в материковом Китае занял Пекинский университет. Согласно другому уважаемому источнику, Китай намного отстает от лучших высших учебных заведений мира в плане капиталовложений, технической оснащенности, качества учебных курсов и уровня выпускников. В 2012 году эта пользующаяся высокой репутацией в области образования супердержава оказалась в рейтингах позади множества стран, включая Словакию и Малайзию.

Результатом вышесказанного является тот факт, что целые пласты армии выпускников китайских университетов попросту не соответствуют приемлемым образовательным стандартам. К тому же они часто совершенно не обладают теми знаниями и умениями, в которых китайская экономика действительно испытывает острую потребность. Несмотря на славу Китая как страны, массово производящей ученых и инженеров, многие работодатели жалуются, что выпускникам университетов не хватает практических знаний, что они не умеют ни электропроводку проложить, ни трубу сварить. «В наших университетах основное внимание уделяется теории и научным исследованиям, и при этом у нас сравнительно немного учебных заведений, дающих профессионально-техническое образование», — говорит специалист, в чьи обязанности входит составление ежегодного доклада для Китайской академии общественных наук о состоянии профессиональной подготовки в стране. «Большинство выпускников школ считает, что социальный статус окончивших профессионально-технические заведения более низкий, поэтому они не хотят туда поступать», — добавляет он.

Все это приводит к возникновению в Китае «муравьиной» проблемы. На скучных окраинах крупных китайских городов, в перенаселенных, давно не ремонтированных квартирах ютятся огромные сообщества университетских выпускников. Часто их жилища представляют собой подвальную комнатушку с коммунальными удобствами. Подорожание недвижимости и рост цен на съем жилья вытеснили их из центра города. Им приходится ежедневно совершать изнурительные поездки на городском транспорте до центра, где они работают продавцами в магазинах, мелкими клерками, портье в гостиницах и кассирами. Многие из этих молодых неудачников выросли в провинциальных городках или в деревнях. Они добросовестно учились в школе и сумели поступить в приличные университеты, где изучали бухгалтерское дело или информатику. И вот теперь они застряли в тупике, на непрестижной работе, для которой они, по крайней мере на бумаге, чересчур хорошо образованны. Это и есть китайское «муравьиное племя».

Авторство термина принадлежит профессору Пекинского университета Лянь Сы. Он не вкладывает в это понятие обидного смысла. «Они во всех отношениях напоминают муравьев. Они живут колониями в ужасной тесноте. Они умные и трудолюбивые, но при этом безымянные и низкооплачиваемые», — поясняет он. По оценкам профессора Лянь, в стране насчитывается около миллиона таких муравьев, в одном только Пекине их проживает примерно сто тысяч.

Британское Королевское общество принято считать колыбелью современного естествознания. Академия, основанная в царствование короля Карла II, является одной из самых чтимых научных организаций мира. В прошлом среди ее членов были такие гиганты науки, как Исаак Ньютон, Чарлз Дарвин и Эрнест Резерфорд. Неудивительно поэтому, что когда в опубликованном Обществом докладе был отмечен взрывоподобный рост числа научных публикаций китайских ученых, это произвело сильное впечатление на научное сообщество. Странно тем не менее, что Королевское общество не сделало никаких комментариев по поводу низкого уровня большинства из опубликованных в последние годы китайских исследований.

Среди десятков тысяч научных статей, ежегодно выдаваемых на-гора китайскими учеными, сравнительно немногие цитируются зарубежными специалистами в соответствующих областях науки. Работы американских и британских ученых пользуются гораздо большим влиянием. В период между 2004 и 2008 годом цитирование работ американских исследователей составляло 30 процентов, а британских соответственно 8 процентов от всего океана научного цитирования в мире. Индекс цитирования немецких научных работ за тот же период составлял 7 %. По контрасту, несмотря на стремительное возрастание числа публикаций, доля цитирования китайских статей в эти годы не превышала 4 процентов.