Она ждала, чувствуя себя незащищенной, гадая, как выглядят сзади ее ноги и все остальное. Долгое время он не делал ничего, но она слышала какие-то тихие странные звуки, как будто босые ноги топтались на липком полу.

Она нервно сглотнула слюну. Неужели это то, что она выпустила на волю своим чувственным поцелуем сегодня утром? Или это своего рода наказание за зайца? Правда, он сказал, что это в прошлом, но люди часто говорят одно, а делают другое.

Он придвинулся ближе. Она собралась с духом. Она чувствовала тепло его тела рядом со своей замерзшей обнаженной кожей.

Затем что-то холодное и вязкое коснулось ее бедра, и она в ужасе ахнула и попыталась отодвинуться.

– Не двигайся. Она немного холодная, я знаю, но скоро нагреется. – Он начал растирать ее бедро.

Фейт застонала. Мышцы были все еще одеревенелыми и болели от непривычно долгой езды в седле.

– Вот так, расслабься, – пробормотал он.

Руки гладили ее бедра длинными, твердыми движениями. Она почувствовала, как ноющие мышцы запротестовали.

– Ох, там немного больновато, – сказала она ему.

– Я знаю, поэтому и втираю в тебя этот бальзам. Он поможет.

Фейт сомневалась в этом. Едкий запах защекотал ноздри. Камфара и мята, чеснок и что-то еще. Он уже втирал эту мазь ей в лодыжку, но то было на улице. А в этой маленькой комнате... она сморщила нос. Ей не нравится запах камфары. Но такова жизнь солдатской жены, напомнила она себе, стиснула зубы, уткнулась носом в подушку и приготовилась терпеть.

Постепенно движение и тепло, казалось, проникли в ее тело, и ноющие мышцы начали расслабляться. Вскоре Фейт обнаружила, что потягивается и извивается от удовольствия под его руками.

– Ох, как хорошо, – выдохнула она.

Он что-то буркнул. Его руки не останавливались. Через некоторое время Ник сказал:

– Приподнимись. Я разотру спину.

Не без труда она приподнялась, и он окончательно стянул с нее рубашку. Вязкая масса бальзама шлепнулась ей прямо между лопаток, Фейт ахнула и стала ждать, когда его большие руки вновь начнут творить свое волшебство. Он аккуратно тер и гладил, казалось, целую вечность. Его длинные, сильные пальцы отыскивали каждый узелок и тщательно разминали его.

– Ох, Николас, это божественно, – промурлыкала она, чувственно потягиваясь под его руками.

И снова он лишь что-то проворчал в ответ. Когда он закончил, Фейт была сплошной бескостной массой удовольствия.

– Сядь, – велел он и набросил на нее свою рубашку.

– Твоя рубашка?

– Ее легче постирать, чем ту тонкую штуковину, которая была на тебе.

– А-а... – Она закуталась в его рубашку. – А разве ты не хочешь, чтобы я втерла в тебя бальзам? Твои мышцы, должно быть, тоже напряжены.

Последовало короткое молчание.

– Нет, спасибо.

– Разве ты ничуточки не напряжен?

Еще одна короткая пауза.

– Нет, – проскрипел он. – Спокойной ночи, миссис Блэклок.

Она почувствовала легкое разочарование. Впрочем, возможно, он находит ее ужасно отталкивающей из-за того, что от нее так сильно воняет камфарой.

Она наклонилась и быстро поцеловала его.

– Спокойной ночи, мистер Блэклок. Спасибо за массаж. Эго было просто бесподобно. – Она уютно устроилась в кровати, чувствуя тепло и расслабленность.

Легкая улыбка тронула уголки ее губ.

– Мистер Блэклок?

– Гм? Спи. Ты вымоталась.

– Я все-таки думаю, вам нужен массаж. Или что-нибудь еще.

Ник застонал.

– Ты уверена, что не очень устала?

– О нет, я чувствую себя просто чудесно, – заверила она его.

Они покинули гостиницу поздним утром.

– Мы больше не будем выезжать так поздно, мадам. Крайне важно, чтобы мы не теряли скорости, – сообщил Ник резким тоном.

– Да, конечно. Тогда разбуди меня завтра утром пораньше. – Она лукаво улыбнулась ему и он отвел глаза, прекрасно зная, кто виноват в позднем пробуждении. Опять.

Он наблюдал за ней, отыскивая признаки сильной привязанности, но, не считая склонности делиться улыбками с окружающим миром, Фейт казалась вполне нормальной.

– Твоя шляпа съехала набок, – сказал он, просто чтобы что-то сказать.

Она поправила шляпу и вопросительно взглянула на него. Он кивнул. Мало того, что она пустилась в это нелегкое путешествие, так не хватало еще, чтобы ее нежная кожа обгорела на солнце.

Во второй половине дня стало еще жарче, и лицо Фейт раскраснелось от жары или от движения, Ник не знал точно.

Заметив промелькнувшее на некотором расстоянии море, он объявил, что они немного отдохнет на берегу. Мак и Стивенс бросили на него удивленные взгляды, но Ник не обратил на них внимания.

Берег был песчаным и безлюдным. Они нашли тенистое местечко, поели хлеба с колбасой и сыром и закусили местными хрустящими яблоками. Фейт легла в тени на расстеленном одеяле и закрыла глаза. Она почти мгновенно уснула, виновато подумал Ник. Он измотал ее. Она спала, солнце ярко светило, море мерцало серебристо-голубым.

Ник с тоской смотрел на морскую гладь. Очень скоро им придется повернуть в глубь страны. Возможно, это его последний шанс. Он резко встал.

– Я иду купаться.

Мак и Беовульф присоединились к нему. Стивенс пожал плечами.

– Я останусь здесь, с госпожой. Может, и сам прикорну маленько.

Фейт проснулась от крика морских чаек. Она села, взмокшая, сонная, не понимая, где она. Стивенс лежал на другом одеяле, в нескольких шагах от нее, и крепко спал с открытым ртом.

Она встала и потянулась. Мышцы уже понемногу привыкали к езде в седле, но она спала в неудобном положении. Где же Николас? Фейт огляделась и увидела Беовульфа, стоящего у самой кромки воды и напряженно вглядывающеюся в море. Две головы мелькали, подпрыгивая, среди волн. Они плавают. Вот вам и настоятельная необходимость проезжать за день как можно больше.

Фейт с завистью наблюдала за ними. Она не умела плавать. День такой жаркий, а вода кажется такой прохладной, освежающей и манящей. Мысль погрузиться всем телом в прохладу воды была божественной.

В голове зазвучал голос Хоуп, словно сестра была рядом. «Не упускай возможности для радости, как бы мала она ни была».

Только позавчера она согласилась жить одним мгновением. И вот оно, мгновение. Без дальнейших колебаний Фейт схватила свое одеяло и побежала вдоль берега. Потом оглянулась на спящего Стивенса. Вокруг ни души. Фейт расстегнула жакет амазонки, сняла юбку и положила ее рядом с ботинками и чулками. Чувствуя себя почти голой в рубашке и панталонах, она встряхнула одеяло, завернулась в него и подошла к кромке воды.